– Кто?
– Никто. Спасибо, говорю, – благодарю его.
– Да что там! – отвечает он. – Своим ничего не жалко.
«Своим? – опешиваю я. – Это что же, я уже и нищебродка? Да,
докатилась ты, подруженька, докатилась. А всё из-за мужиков, всё
из-за них, подлецов…»
В его тухлой куче нахожу нечто вроде плаща и широкополую шляпу.
Все основательно грязное и дырявое, но сойдет. И башмаки.
Великоваты, конечно, и твердые, как колодки, но что-то босиком
надоело шлепать. Осматриваю придирчиво, трясу, вздыхаю – не Дольче
и Габбана, это точно. Вымываю ноги в реке – на них больно смотреть,
никогда такой чумичкой не была.
Прикинусь нищенкой, закроюсь шляпой, поброжу.
Напяливаю это подгнившее одеяние прямо поверх моего обмызганного
платьишка, моля, чтобы вши не завелись, и, согнувшись в три
погибели, старательно ковыляя и приохивая, выползаю на
разведку.
Рынок как рынок, ничего особенного. Такие и в мое время можно
встретить. Деревянные лотки с разнообразным товаром, начиная от
сочных кусманов мяса, дичи и морепродуктов, кончая всяческим никому
не нужным барахлом, включая ржавые подковы и треснувшие кувшины.
Вот только тут что лавочники, что покупатели уж больно деловые –
спорят, ругаются, торгуются, подкалывают друг друга. Шум, гам,
облезлые собаки, уличные музыканты со скрипками и дудками,
зазывалы, стражники с унылыми сальными лицами, повозки, куры и гуси
в клетках, и всё это в раскисшей до мелкого хлюпова грязи. Короче,
барахолка с эстетикой средневековья. Вокруг мелкие питейные
заведения – таверны, так кажется, правильней, – бордели, кузничные
и магазинчики.
Ролевики были бы в восторге. От местных запахов особенно.
Только я к таким не отношусь.
Потолкавшись среди торговых рядов, получив пару пинков и
плевков, послушав новые интригующие подробности насчет «рыжей
дьяволицы», которая «вот тут, неподалеку» спустилась на головы
горожан в виде чуть ли не дракона и в таком виде прыгала по крышам,
ухожу в сторонку, чтобы понапрасну не раздражать почтенных горожан.
Сажусь на ящик в неприметном углу и начинаю оценивать
обстановку.
Что сразу бросается в глаза – так это кучность, теснота и
убожество. Местные дома пестры, контрастны, расставлены в хаотичном
порядке, часто почти соприкасаются стенами. Товарищи, возводившие
город, имели самое отдаленное представление о принципах
градостроительства, зонировании и тому подобных премудростях.
Никакой тебе растительности, примитивная система отвода сточных вод
– просто нечищеные желоба, мусор повсюду. Из-за этого тут полно
укромных мест – проулков, переулков, тупиков. Как правило они
завалены хламом – бочками, мешками, дровами, кишат крысами. Это мне
на руку – как раз один такой глухой закоулочек я примечаю, он
находится в шаговой доступности от дороги, по которой течет
основной поток посетителей рынка.