– Ты права, – со вздохом отвечает Дантеро. – Не буду, а то и мне
скоро тоскливо станет.
– Жалеешь, что потерял возможность бывать в высшем свете?
– Откуда ты… Кто-то уже рассказал, да?
– Об этом много говорят, Данте. Сочувствую.
– Не стоит. Правда, бывая здесь, я начинаю скучать по былым
подвигам, но разумом понимаю, что возврата к прежнему не будет,
даже если предоставится такая возможность. Я сам изменился, и
необратимо.
– Так-так, а что раньше было?
– Признаюсь честно – был повесой. Ловеласом хоть куда. Ночным
гулякой, беззаботным, как весенний ветер!
– Да что ты говоришь?
– Ты мне не веришь?
– Ну, на мордашку-то ты и правда ничего…
– Не только на мордашку. Поверь.
– Только не надо вот этого!
– Чего именно?
– Типично мужского бахвальства. Парни вроде тебя часто
рассказывают, как они пили с друзьями до утра, как дрались с
превосходящим числом соперников, как совершали глупости, навроде:
«я проснулся, едва пропели петухи, в постели с обнаженной
незнакомкой, имени которой хоть убей не вспомню, но несмотря на то,
что голова моя буквально раскалывалась от тяжкого похмелья, а во
рту будто кошки насрали, я схватил ее, такую желанную, такую
беззащитную, бесстыдно нагую и любил все утро напролет…» ну и так
далее.
– Было, было, не скрою. А что такого-то?
– Насчет этого у моей бабушки есть теория, что всё это –
завуалированная форма восхваления своих сексуальных способностей.
Ну, мужских способностей, понял? Которая происходит бессознательно.
Только потому что мужские особи такие. Вот прямо как самцы павлинов
распушают хвост. Для чего они это делают? Чтобы самке понравиться.
Но в реальности все гораздо прозаичнее, увы. И павлин может
оказаться всего-то обычным петухом, у которого только и есть, что
хвост. А что толку от хвоста? Ничего, как от козла молока.
Красавчик с удивлением смотрит на меня и спрашивает:
– У твоей бабушки есть теория? Кто она, твоя бабушка?
– Философ. Ну, дедушка тоже был философом, так вот и бабушку
научил философствовать. Хотя… лучше бы он этого не делал. А
что?
– Нет, ничего, – немного растерянно отвечает Дантеро. – Под
таким углом на это я еще не смотрел.
– Ну, согласись, ведь этом есть что-то, правда?
– Выглядит так, будто мы обезьяны, только и умеющие, что бить
себя в грудь и орать.
– Так и есть, поверь.
– Но если самки на это ведутся, ума у них тоже никак не
больше.