Здесь была сердцевина нашей общины, магнит для наших душ.
Коворкинг впитывал в себя все наши страхи и опасения, как деревья –
углекислый газ, а взамен вырабатывал умиротворение и счастье, и
давал их нам вместе с теплотой. И мы дышали уютом, который прямо
пропорционально рос от нашего пребывания здесь, от наших голосов,
смеха и разговоров. Это помогало нам не забывать нашу прошлую
жизнь.
Я спустился по тоненьким ступеням, пожал руку сидящим рядом на
скамейках знакомым и подошёл к костру, вокруг которого сгрудилась
немалая группа. Среди отдыхавших у огня я заметил Антона.
Поздоровавшись со всеми, присел рядом с ним. По ту сторону
обрезанной закоптившейся бочки сидел Владислав – наш местный
музыкант – и о чём-то оживлённо спорил с соседом, держа на коленях
гитару.
— Тох, хотел у тебя спросить кое-что, — обратился я к Антону. —
Ты ведь долго оставался ещё в вестибюле. Не слышал, что говорили
поисковики, когда вернулись?
— Не-а, они и не говорили ничего. Виктор Петрович сразу, не
снимая противогаза, пошёл в караулку, другие в вестибюле остались,
всё также при снаряжении. Кто у выхода стоял, кто сидел на скамье у
стены. Нам показалось, что они словно ждали чего-то, или
кого-то.
— Ничего больше подозрительного не видел? — я не спускал глаз с
Антона.
— Да нет, вроде. Только это. А, вот ещё что, — Антон чуть
приподнялся и поправил свой настил, — Виктор Петрович, всё так же в
противогазе, позвал одного к себе. Они долго находились в
вестибюле, никто не снимал рюкзаки, даже респираторы не снимали, и
держали руки на оружии. Потом Виктор Петрович пару раз выходил к
ним, по вестибюлю проходил, рацию из рук не выпускал. А я ещё
думаю, чего это они одни вернулись?
Тут я почувствовал какое-то облегчение внутри от убеждения, что
нахлынувшее странное ощущение опасности – это не моя собственная
паранойя. Не я один проникся к этому с должным вниманием. И, увидев
в Антоне напарника по проблеме, спросил:
— Ты тоже думаешь, что что-то случилось?
— Ну, знаешь, на вылазках всякое бывает. Задержались немного,
кто знает? Они всегда возвращаются. Это вопрос времени.
Я опустил глаза, потом перевёл взгляд на огонь. Больше Антона не
спрашивал по этой теме.
— Да нет же, говорю тебе: в музыке важна сама мелодия, её
звучание, её ритм. То, как она льётся. Именно музыка настраивает
нас на определённую волну, вызывает те или иные чувства. Вспомни
великие композиции прошлого: Бах, Вагнер, Чайковский. Какую силу
они имели! А слова в музыке – дело вторичное. Многие слушают песни,
наслаждаясь её ритмом и темпом и не вникая в смысл срифмованных
строк. — Владислав горячо доказывал свою позицию собеседнику, после
чего взял гитару и начал настраивать струны.