Я посмотрела на котелок, стоящий в центре. Фаба движением руки
подвинула мне свою железную миску с ложкой. Я встала и выложила из
котла деревянным половником остатки чего-то среднего между кашей и
мясным рагу с овощами. Раньше я ни за что не стала бы есть из чужой
миски, но не сейчас.
Незаметно отерла ложку о платье под столом и зачерпнула первую
ложку. Жадно, не чувствуя ни вкуса, ни запахов, к которым нос уже
привык, не испытывая отвращения и страха к этим людям. Молодой
организм хотел жить, кормить ребенка и продолжать род. Только когда
меня оставили мыть посуду, я поняла, что ела сваленные в кучу
остатки. Была отдельно каша и отдельно рагу.
Храп начался через несколько минут после того, как все разошлись
по своим углам. Я устала, но была рада, что осталась одна. Вытянула
из печи большой котел, стоящий на чем-то, похожем на крышку.
Благодаря этому его можно было подтянуть к себе, а не вытаскивать
ухватом.
Налила воды в бадью, бросила туда обе свои рубахи, низ от
изорванного платья и помешала палочкой, похожей на веселку для
теста. Хорошо бы было вскипятить все это, но было не до жиру. Пока
мыла посуду, скоблила жирный и липкий стол, отмывала котлы, вода в
бадье с бельем остыла. Насколько смогла, постирала все руками,
отжала и вынесла на улицу. Развесила рубахи за сараем, проверила,
чтобы их не унесло ветром, вылила грязную воду. Набрала снова снега
и вернулась в дом. Все спали, как будто позади была бессонная ночь.
Даже взрослые дети Сирены. Или они сидели так тихо, что не было
слышно даже шепота.
Я осмотрелась и нашла за печью корыто. В нем, скорее всего,
стирали и мылись. Решила, что это я сделаю завтра, в очередную
«сиесту». А пока налила еще горячей воды, взяла с печи то ли
полотенце, то ли небольшую простыню и вышла на улицу. Разбавила
кипяток снегом, сняла платье и, стоя на соломе, поливала себя из
ковша, стараясь не успеть замерзнуть. Голова, конечно, не
промылась, но стало настолько легко, что жизнь показалась почти
сносной.
Вытерлась насухо, натянула одежду и вернулась в дом.
За столом Бартал наливал из котелка отвар. Я поставила пустую
кружку. Он налил и мне. Надеясь, что мне не настучат по рукам,
достала из-под тряпки две неаккуратных лепешки из трех и ушла на
свою лавку. Там принялась жадно есть. Казалось, я никогда не
наемся, и эти вечно голодные дети оставят от меня в скором времени
сухую мумию.