Мальчик хмурился, не веря в неожиданно свалившуюся щедрость и ожидая спрятанного за пазуху подвоха:
– Было бы неплохо.
– И я так думаю, – сказала она. И замолчала.
Немного помедлив, мальчик все же рискнул и спросил:
– Мам, у тебя все в порядке? – хотя уже сам прекрасно знал ответ.
– Да-да, конечно! С чего это ты вдруг спрашиваешь?
Взглянув из своего «цветного» мира в черно-белый мир матери, парнишка увидел, как та улыбается. Но ее неестественная улыбка преграждала путь слезам, что скатывались по щекам.
– Ты плачешь.
– Неоспоримый факт, – попыталась она отшутиться. – Все в порядке.
– Мам, – позвал он, но женщина не подняла глаз. Сердце екнуло, а в груди заныло. Голос матери был наполнен тихим отчаянием, а кукольная улыбка на зареванном лице выдавала ложь. Маме очень плохо?
Она оторвала взгляд от собственных рук, чтобы заглянуть в глаза сыну. Ее кисти тоже замерли. Все это продолжалось не более нескольких секунд. Затем она снова сосредоточилась на своих руках.
– Все нормально, – еще тише и совсем уж неестественно повторила она. – Все, как всегда. Я вот… Просто спокойной ночи пришла пожелать.
– Мам! – пытаясь хоть что-то понять, окликнул он снова, но его слова не могли преодолеть вязкую границу между различными мирами. Тоска против спокойствия. Тьма против света. Цвета плодородной осени против серой зимы.
Она так ничего и не ответила. Три секунды… Десять… Она встала и, будто боясь кого-то разбудить, прошла к двери. Взявшись за ручку, немного подождала, словно набираясь сил, чтобы ее повернуть и выйти. Но неожиданно продолжила прервавшийся разговор, которого не было:
– …Просто знай и все. Больше я ничего не хочу. Знай, что только для тебя и живу! Не станет тебя – мне незачем будет каждое утро открывать глаза.
– Ма-ам… – уже сам чуть не плача, совершенно не понимая почему, протянул он в надежде, что она объяснит, растолкует свое странное поведение.
– Просто знай и будь рядом. ВСЕГДА. Спокойной ночи, – прикрыла она за собой дверь.
Мальчик так и остался наедине со своим непониманием и полной растерянностью. Новое видение матери. Точнее, видение новой матери и мешанина собственных чувств в груди не давали ему успокоиться и толком разобраться в произошедшем.
Забравшись под одеяло, он все думал и думал, пытаясь привести мысли в порядок.
«Странно, – в который раз прокручивал он материнские слова на грани сна. – Чудно́ все это. «Будь рядом» – от этих слов аж мурашки по коже».