—
Чаю? Кофе? По пятьдесят? — спросил он, вставая навстречу с
рукопожатием, словно рад был инспектору как дорогому гостю и
старому приятелю.
—
Не пью, — пряча руку в карман, ответил инспектор.
Каа готова была поклясться, что ещё секунду
назад в его ладони не было денег, но вдруг купюра в двести янтарных
кредитов появилась как по волшебству, словно умела маскироваться не
хуже неё самой.
—
Имеется отличный окорок домашнего соления, — вкрадчиво заметил
отчим.
—
А у меня имеется язва двенадцатиперстной кишки, — печально
поделился инспектор.
Его тон заметно потеплел, отчим украдкой
подмигнул им с матерью, и Каа успокоилась.
—
Не ссыте, нарисуем ей медосмотр, — сказал он, когда инспектор ушёл,
— таким же макаром.
Весь остаток дня Каа провела дома, ходила
весёлой и думала, что отлично пряталась, и что семья всегда — сила,
даже такая слабая.
Ещё она думала о том, что люди сами создают свои темницы с решётками
из правил и кодексов, воздвигают стены из сомнений, глупостей и
нормальности, а потом живут там и мучаются. А сломать их
можно, только найдя в себе силы уйти.
Перчатку он выменял у Гены Заёбушка, хрупкого
больного зека. В карьере тот не работал, ибо не мог вкалывать со
спиною, искривленной в букву z. В прежней жизни он служил
в казначействе, а срок
мотал за гигантскую растрату казённых янтарных кредитов, спущенных
на женщин и попойки. Вместо обычных для прочих зеков лагерных
работ, казнокрад убирал бараки, мыл казарму вохровцев, душевые и
пищеблок, отчего у Гены всегда водились перчатки для уборки. Вован
сперва носил на правой руке простую, рабочую, а потом уже надел
латексную перчатку Заёбушка, та сидела как влитая, не мешала, не
вызывала особых вопросов. И надёжно скрывала
палец.
Что бы Вован не делал — о пальце он забыть не
мог. Когда случались свободные минуты в одиночестве (не так и
часто), он аккуратно приспускал перчатку с внешней стороны ладони и
ебоглазил на огненные его переливы. Прозрачная и гладкая метка вора
— янтарный палец. Не надо было брать отколотый кусок, влажный от
капель, ох не надо! Да кто же знал, и что теперь докажешь, когда
всё продано и прожрано, нет больше ни спрятанного скола — сдал по
весу, ни самой глыбы — её увезли на огромном электрокаре с ручейной
охраной из безопасников, Вован своими глазами увидел, как приехала
машина, и сразу понял — за его находкой.