Ствол – толстый, недлинный, как у мортиры. Из
неуклюжего корпуса выпирает пониже еще один, подлиннее и поменьше.
Кажется, и в спонсонах, нарывами вздувшихся на боках стального
чудовища, что-то топорщится… Не танк, а передвижная крепость тонн
на семьдесят. И сейчас все эти семьдесят тонн медленно и зловеще
перли прямо на лейтенанта Шевченко, скрипя узкими гусеницами и
громко пыхтя мотором…
Сейчас "Тигр Королевский" навалится на «ИС», как
бульдозер на шаткий сарай, завизжит сминаемая сталь, тонко захрипит
раздавленный мехвод…
Потом наваждение пропало, сменившись привычным
ощущением боя. Кто-то в их роте называл его горячкой, но лейтенант
Шевченко внутренне не был согласен с таким определением. В горячке
действуешь импульсивно, не рассчитывая сил, не оглядываясь, обращая
в удары всю ненависть, слепо – как в сельской драке.
Сам он в момент боя делался другим – осторожным,
молчаливым, скованным, но в то же время – резким, как ядовитая
змея. И мысли в голове мелькали короткие, скользкие, холодные, как
змеиные хвосты.
- Вперед, Михась! – рявкнул он, ударив мехвода в
левое плечо, - Вытаскивай! Влево тяни! Курок, огонь! Огонь! Под
башню сади!
«ИС» взревел двигателем и ушел влево, неожиданно
проворно для большой стальной туши, только завибрировал тяжелый
корпус да окуляры больно ткнулись в переносицу. Вражеский танк,
мгновенье назад нависавший над ними, вдруг оказался где-то правее –
его неуклюжее изломанное тело не сумело среагировать так же быстро.
А в следующее мгновенье пушка «ИС»а выдохнула из себя испепеляющий
огонь, и весь корпус содрогнулся от этого выстрела, а в ушах тонко,
по-комариному, зазвенело, несмотря на шлемофон…
- Попал! – радостно крикнул Курченко, и так у него
по-мальчишечьи это получилось, что лейтенант Шевченко улыбнулся. А
может, это просто судорогой исказило губы…
Кто ж с десяти метров, в упор, не попадет?..
В узкий прямоугольник триплекса не было видно
деталей, но лейтенант Шевченко был уверен, что лобовая броня
фашиста выдержала выстрел, окутавшись пучком тусклых и желтоватых,
как прошлогодняя трава, искр. Еще бы, вон лоб какой… Такого в лоб
не возьмешь, пожалуй. Ну ничего, мы на «Тиграх» привычные…
- Доворачивай, Михась! Танцуй! Не стоять!
Бронебойный!..
Послушный сильным и в то же время мягким рукам
Михальчук, «ИС» плавно потянул вперед, разминувшись с фашистом и
довольно ворча. В боевом отделении стоял сильнейший запах
сгоревшего тола, горький и кислый одновременно, но сейчас он
казался почти приятен. Лацин уже тащил из боеукладки следующий
снаряд.