– Не дошла. Когда нас по лесу ловили, ей в спину ударила стрела.
Но она всё равно бежала, и ушли мы, скрылись... А потом она умирала
в брошенной медвежьей берлоге. И перед смертью мне сказала: «Ты
славиец. Поклянись, что дойдешь до Славии и будешь жить на своей
настоящей родине». Я не успел поклясться. Но... дошел.
– Тяжело было? – второй раз задал Фрол глупый вопрос.
– А то! – хмыкнул Сенька. – Чужанин, гад такой, за меня награду
объявил. Большую. И ладно бы еще сказал, что за беглого раба, так
он сказал – за сбежавшего сына. В Варварии разный народ живет.
Вообще рабов за людей не считают и на беглых охотятся, как на
зверей. Но есть и добрые души, могут краюху хлеба сунуть или даже
спрятать. Но змея-чародея ненавидят все. И я был – поганый змееныш.
Я слушал, спрятавшись, разговоры крестьян. В болоте утонуть – это
самое мягкое, чего они мне желали... Как пробрался, прополз – сам
на знаю. Хорошо, что до зимы до Славии добежал, иначе мне бы и
конец. В Славии меня не ловили. Милостыню просил – подавали. Самые
сильные морозы пересидел в батраках у одного мельника, скалывал лед
в мельничном желобе. Он меня неплохо кормил и дал теплую одежду,
хоть и старую. Звал совсем у него остаться, но я матери пообещал,
что дойду в Град-Столицу, к деду и бабке...
– Я вот чего не понимаю, – спросил Гордей. – Если ты умеешь
превращать людей в жаб, то почему уходил тайком да ползком? Они
сами от тебя бы должны были по кустам прятаться. Идешь ты своим
путем, а позади – жалобное кваканье.
Сенька, хоть и было ему невесело, поневоле усмехнулся:
– Куда уж мне... Заклинанье много сил берет. Кого в жабу
превращу – потом несколько дней колдовать не могу, силы
восстанавливаю.
– Ясно... Ладно, парень, утром с тобой разберемся.
* * *
Когда лодка дошлепала веслами до Град-Столицы, уже смеркалось, и
стражники из воротной службы запирали ворота. Но Гордея с его
спутниками впустили без разговора и заодно поздравили с новой
должностью.
Спасенный груз и пленного татя заперли в прочном амбаре и
приставили к дверям стражника из воротных. Там же заперли и жабу,
посаженную в высокий горшок – чтоб не выскочила.
Сеньку Гордей, как и обещал, привел к себе домой. Супруга
десятника, статная и добродушная Ульяна Тимофеевна, всплеснула
руками, засуетилась вокруг смутившегося парнишки. Баню топить было
уже поздно, хозяйка быстро согрела воды в чугунке и отправила
мальчишку в баньку – мыться в липовом корыте. Пока мылся – собрала
на стол.