- Или на фабриках, заводах. В приютах. Или в иных местах, где
собираются люди, которым приходится много и тяжело работать. И
постепенно им начинает казаться, что жизнь их глуха и беспросветна.
Тварей становится больше. Они и сами меняются… но я не о том. Любой
дар должно развивать. Мой растёт через служение.
- И судя по тому, что я видел…
- Лучше забыть о том, что вы видели, - сухо и спокойно произнёс
Михаил Иванович. – Со мной была частица кипариса, освящённая
драгоценным елеем в Царьграде…
Киваем.
Кипарис так кипарис.
Я и на сосну согласный, но кипарис всяко лучше звучит. Солидней.
Как там мои бренд-менеджеры говорили? Главное – концепция. В
концепцию сияющей силы, одолевшей тварь потустороннюю, кипарис
вписывался однозначно лучше сосны.
- Наш дар изначально пошёл от созданий вышнего мира, - продолжил
Михаил Иванович. – И был дан людям, чтобы защитить себя от
порождений тени. Охотники были сотворены для того же. Ну и ещё вам
куда проще закрывать полыньи. Легче… мы же ставим печать, чтоб она
не отворилась вновь. И долгое время так всё и было. Да, случалось
всякое. Однако твари опричные считались злом, которое объединяло.
Что бы ни думали мы об Охотниках, а они о нас… у нас была одна
задача.
А тень с урчанием потёрлась о ногу синодника, выпрашивая свет.
Он и поделился.
- Ты не спрашиваешь, мальчик, что изменилось.
- Я понял, - я действительно понял, вспомнив суету вокруг
обнаруженной полыньи. И дом. И дорога. Вышки. Верёвки… - Они
перестали быть злом. Они сделались ресурсом.
- Говорю же, - криво усмехнулся Михаил Иванович. – Умный он у
тебя. Даже чересчур.
Глава 5
«Страховое общество «Россия» осуществляет страхование
пассажиров на короткий и долгий срок. Приобретайте страховые билеты
на кассах вокзалов»
Ведомости
Метелька крутился и то и дело тянулся к ушам, словно проверяя,
на месте ли, не отрезал ли Еремей часом, когда головы брил. И
голову вот тоже трогал, потом морщился и на лице его возникало
преобиженное выражение. Впрочем, стоило пальцам коснуться
добротной, пусть и не новой, шинельки и обида исчезала, а выражение
становилось уже задумчивым.
Оно, конечно, волос жалко, но ведь отрастут. А такой одёжки у
Метельки прежде не было.
- Глянь, - шептал он мне намедни. – Ты только глянь, Савка,
какая!
И рубашку пихал, сам щупал и бормотал что-то про полотно,
которое и толстое, и мягкое.