Непонятно было, каких эффектов чает дождаться продавец, но, как
видно, ничего из уже случившегося его не устраивало. Он приходил во
всё большее и большее возбуждение — сверкал глазами, потирал
сухонькие ладони, переступал ногами и приговаривал: «Так-так,
так-так… А вы непростой клиент, да?» Именно подобным образом в
представлении Гарри вели себя маньяки, и оттого ему становилось всё
неуютнее.
— Неужели? А впрочем… Возможно ли? А почему бы и нет! — Речь
старика окончательно потеряла связность. Он зарылся куда-то под
прилавок и извлёк невероятно пыльную коробку. Внутри, разумеется,
была палочка.
— Перо феникса и остролист! Противоречиво, смело, необычно! —
провозгласил он. — Ну же, юноша, попробуйте!
И тут Гарри наконец понял, чего пытался добиться Олливандер и
что должно было произойти.
Палочки не было. Было — продолжение его руки.
Завершение его руки — как будто до сих пор она всегда была
неполной. По стенам пробежал отблеск золотого сияния. Пальцам стало
тепло.
— Великолепно! Да! Вот видите! Прекрасно! — противный страшный
дед всплеснул руками; казалось, он вот-вот захлопает в ладоши от
избытка чувств. — Семь галеонов, попрошу! Однако это любопытно!
Очень, очень любопытно!
«Даже знать не желаю, что тебе там любопытно, старый ты упырь»,
— думал Гарри, отсчитывая семь галеонов и мечтая только поскорей
сбежать в обнимку со своей новообретённой палочкой. Но Олливандер
его мнения спросить забыл. Он продолжал, словно беседуя с самим
собой:
— Да, любопытно… Видите ли, ведь палочка выбирает волшебника, а
не волшебник — палочку, это вы, конечно, знаете. И вот в чём дело —
эта палочка выбрала именно вас, а между тем её сестра… Я помню
каждую палочку, которую продал — все до единой. У вашей —
сердцевина из пера феникса, как я уже сказал. Так вот, феникс отдал
мне два пера из своего хвоста в тот раз, а не одно, как водится
обычно. И первое досталось вам, ну а второе… Да, что скрывать —
второе служит сердцевиной палочке, оставившей на вашем лбу вот этот
шрам.
И на этих словах он тнул пальцем прямо Гарри в лоб. Палец был
худой и узловатый, с длинным заострённым ногтем, смахивавшим на
коготь. Гарри оторопел.
— Вы ошибаетесь, — только и сказал он, — этот шрам у меня с
детства. Я в аварию попал.
— Нет, это вы ошибаетесь, Гарри Джеймс Поттер! Не нужно делать
такие глаза, я сразу вас узнал — как и ваш шрам. — Старик неприятно
улыбнулся, показывая желтоватые зубы.