Я раздумывала, что с ними делать, какое заклятие применить. Не
меч — я не любила видеть детскую кровь. Пусть будет что-то
безболезненное, как та руна сна, которой я усыпила лагерь.
— За что ты нас убиваешь? — это был первый вопрос, который мне
сегодня задали, остальные фразы сводились к проклятиям.
Я отыскала взглядом говорившего. Говорившую. На первый взгляд —
девочка лет четырнадцати (я оказалась не совсем права насчет
подростков), но к груди она прижимала младенца. Кадари рано заводят
детей.
— За что? — повторила я, улыбнулась и ласково объяснила: — За
то, что вы существуете.
Молоденькая кадари смотрела растерянно, не зная, что сказать.
Продолжая ей улыбаться, я наконец выбрала заклятие: руна Шо-Рин,
Сладкая Смерть. Я буду добра сегодня.
Я подняла руку, чтобы создать рисунок, но та замерла в воздухе,
словно бы меня держал невидимка. Странно. Я еще раз обвела взглядом
зал, эти испуганные лица, кое-где с дорожками слез на щеках. Из
звуков слышалось только дыхание, да иногда — подавленные всхлипы.
Ну же, несколько движений — и с первым кланом кадари будет
полностью покончено. Я же не могла остановиться на полпути! Или
могла? Могла… Но зачем мне было останавливаться?
Кто-то влиял на меня. Неужели у одного из детей кадари оказался
столь сильный дар эмпата?
Нет, не то. Нежелание убивать исходило изнутри, из самой глубины
моей сущности. Да, верно, из глубины моей смертной
сущности.
Я, Риэль Шоралл, не хотела убивать.
Я позволила мысли оформиться — и она стала сильнее, стала давить
на мою волю, заставляя отступить. Личность, которую я получила за
семнадцать лет, проведенных в смертном мире, пыталась взять верх.
Волнами накатывали ее чувства: отвращение к магии убийства и
пролитой крови, жалость к погибшим кадари, гнев — на саму себя. И
еще — упрямство: «Не буду! Ни за что не буду убивать
детей!»
Не знаю, испытывала ли я прежде такую растерянность. Моя суть
потеряла цельность, меня начали раздирать противоречивые желания и
эмоции. Мне стало… мне стало плохо…
Отшатнувшись, я попятилась. Потом, ослепляя, вспыхнул яркий
свет, заставив меня зажмуриться. Когда я вновь открыла глаза, то не
увидела ни зала, ни детей кадари, ни скальной крепости на осколке
мира. Оказалось, я все еще стояла перед Зеркалом Истины, касаясь
его ладонью. Вокруг ощутимо похолодало, дыхание вырывалось облаками
пара. Из зеркала перепуганными, широко открытыми глазами смотрела
Риэль Шоралл, обычная смертная, эль-туань семнадцати лет. Не было
больше безупречного совершенства и ледяных озер глаз — просто
девушка, каких много.