Устала так, что хотелось только
одного: упасть и уснуть. Ну и пусть под головой песок, пусть от
голода болит живот, а тело от пота и грязи чешется, как у блохастой
собаки. Но Мишель все равно прошла вдоль линии прибоя и насобирала
охапку плавника. Вернувшись к стоянке, достала мешочек с огнивом и
развела костер. Пока занимались дрова, пока разгорался костер,
просила Божественную Пятерицу благословить большую и светлую душу
дока за все добро, которое видела от него.
Подбрасывая кусок за куском,
скармливала огню выбеленное морем дерево, Мишель смотрела, как
солнце садится в море. В голове медленно и устало плавали обрывки
мыслей о том, что утром солнце, взойдя, не будет светить в глаза,
потому что окажется с другой стороны, что нужно ждать темноты, что
нельзя засыпать, что нужно бдеть и бодрствовать. И все-таки
задремала, сидя у костра.
Глупо было считать, что, если
женщины на этом острове обездолены и живут общиной, то они святые.
Кто знает, почему они попали сюда! Она и про себя этого не знала,
не то что про других.
И такие монашки совсем не похожи на
монашек. И поэтому надо быть осторожнее. А раз так… Мишель решила
расположиться лагерем прямо на краю леса, перед широкой полосой
песчаного пляжа — и вещи тащить недалеко, и половина территории
просматривается во все стороны.
А когда таскала вещи, курсируя
челноком, все поглядывала по сторонам. Мачете на спине придавало
уверенности, особенно когда подтянула перевязь под свой рост и
несколько раз попробовала выдернуть тесак из ножен. Получалось
отлично, даже в перчатках, которые наконец нашлись.
Все мягкие тюки она перетаскала
быстро, а вот с сундуком, даже пустым, не справилась. Попробовала
подтолкнуть холстину под днище и тащить. По песку дело шло хорошо,
но в траве это стало невозможно, и тяжелую громадину пришлось
оставить там, куда удалось перетащить.
Мишель отерла запястьем пот. Кожа
лица горела, словно обожженная, руки в перчатках потели, пот
разъедал свежие раны. Что ж, здесь место было не таким удобным, да
и до пресной воды далеко, ветер с моря будет задувать песок. Но что
делать? Был бы хоть один помощник, а так… Выхода нет.
Чтобы ловкие местные жительницы,
которых даже в мыслях теперь трудно было назвать монашками, не
похитили сундук, Мишель по возможности глубоко закопала его в песок
— опять пригодилось мачете. Сложила в него всё, что не потребуется
сразу, и закрыла на замок. А из холста, служившего оберткой тюкам,
сделала низкий навес, растянув между деревьями веревками.
Получилось неказисто, но веревочные растяжки, которые почти
скрылись в листве, послужат ещё и защитой от нежеланных гостей.