Сгрузила мешок и, подбросив огонь
ещё деревяшек, стала перебирать добычу. Руки дрожали от голода, и
Мишель выбрала самое простое — нескольких рыбок, отчаянно
трепыхавшихся в куче. Быстро выпотрошила их с помощью мачете. Руки
действовали плохо, и пришлось выпустить капельку силы, чтобы оружие
слушалось. Израненные ладони были не лучшим проводником, и в
результате рыбки оказались плохо очищены от чешуи. Но зато не
порезалась.
Почищенную рыбу можно было сложить
только в плоскую раковину, хоть и не хотелось — та была в песке, а
Мишель не догадалась помыть её сразу, пока была у воды.
К тому же вода ещё была нужна для
похлебки. Да, рыбку можно и запечь — посуда для этого не требуется,
да и когда на делала ловушку, именно о запекании и думала. Но
чистить больше сил нет, да и руки плохо слушаются, а рыбы так мало,
что не наешься. Жаль было бы стольких усилий.
Пришлось снова ковылять к морю.
Обнажившееся дно было неровным,
кое-где встречались острые камни, которые накалывали ступни,
кое-где — скользкие водоросли. Приходилось идти медленно, и Мишель
дошла до лужицы побольше, прополоскала в тусклом свете звезд
почищенную рыбу. А потом простояла, наверное, минуту в
размышлениях: можно ли взять морскую воду для супа или нет? От
усталости и голода думалось плохо. Но ноги снова щипало от соленой
воды, и Мишель представила, как в потемках пойдет через лес искать
родник. А лес — это не открытая местность, это ветки, закрывающие
тусклый свет луны и звезд, плохая дорога, а у неё босые израненные
ноги. Тут же решение было принято, из соседней лужицы набрана вода,
и Мишель двинулась обратно, стараясь не пролить ни капли.
Голод превратился в тупую сосущую
тяжесть, которая ещё и голову туманила. У костра Мишель заставила
себя сначала соорудить из двух камней подобие очага — потерять
сейчас еду, разлив воду, казалось просто немыслимым! — и только
потом пристроила посудину над прогоревшими головешками.
Похлебка сварилась быстро, Мишель
поняла это по запаху. И едва не обожглась, потянувшись к раковине
голыми руками. Отдернула их, нетерпеливо сорвала с плеч ткань и,
через неё ухватив посуду, бережно перенесла на песок, в стороне от
костра. Чтобы прямо сразу не выхлебать все, не обжечь и рот, отошла
к навесу, чтобы устроить место для сна — пусть еда остынет.