— И вы поверили ей, госпожа? Все суаты шарлатанки. Вы не умрёте.
А ну, Мила, поторапливайся.
— Иду.
Девушка кинулась прочь из комнаты, а за ней последовали
остальные фрейлины.
— Не стоит, — ласково прошептала молодая мать, прижимая к себе
сына. — Я уже смирилась с судьбой.
— Помолчите, госпожа, вам нельзя сейчас напрягаться, — и
акушерка заплакала, предчувствуя неминуемую беду.
Пятно крови тем временем увеличилось.
— Скажи Ксенофу, чтобы он позаботился о нашем ребёнке, —
продолжала графиня. — Пусть даст ему хорошее имя. И расскажет
когда-нибудь обо мне, его матери, которая так сильно его любила.
Обещай мне, Джиневра.
— Обещаю, — старуха низко опустила голову, и слёзы потекли с её
подбородка на окровавленный фартук.
— Спасибо, — Эйвил закрыла глаза и обратила все мысли к сыну,
отдавая ему последнее тепло своего тела.
Когда Мила вернулась в спальню, глазам её предстала мрачная
картина. Акушерка громко рыдала подле госпожи. А та, затихшая
навсегда, казалась самой счастливой женщиной в Саул Тай. На лице её
блуждала лёгкая улыбка, словно она видела хороший и добрый сон.
В это мгновение младенец почувствовал те изменения, которые
произошли с его мамой. И комната огласилась дьявольским криком, в
котором Миле послышались вопли сотен мучеников, заживо горевших в
Харате.
***
«Далеко на севере, между Варумом и Шакрой, тёмные воды бушующего
океана омывают прекрасный архипелаг Эйдин-Рок, ставший последней
империей эльфов в Саул Тай. Посреди Марона — центрального острова
архипелага — возвышается огромное здание в форме цилиндра,
нависающее над древним эльфийским городом Аль-Катарунк. Этот символ
циклопической мысли стоит там уже двести веков, бросая вызов ветрам
и бурям. Алмазная Башня, сотворённая для Молитвы и терпеливого
Ожидания» — такие слова предваряют знаменитую «Эльфиаду»,
принадлежащую перу Готана Кар Самуила. Но даже он — знаменитый
летописец ушедшего тысячелетия — ничего не знал о тайнах, сокрытых
за сверкающими стенами Алмазной Башни. Ибо существуют тайны, не
предназначенные для ушей смертных.
Как и всегда в это время, под куполом Алмазной Башни собралось
высочайшее собрание отцов-настоятелей Ордена Перламутровой Бабочки.
Седовласый эльф по имени Фальдагор фиц Лимус сидел во главе
длинного прямоугольного стола, склонив благородную голову ниже
плеч. Остальные отцы Ордена молча смотрели на него, с трепетом
ожидая слов из уст своего архиканоника. Наконец тот передёрнул
плечами, и из внезапно пересохшего горла вырвалось глухое
признание: