— Мы спрятались, — доверчиво
улыбнулась ее сестренка.
— Как это распродала?! — опешила
Тамара Степановна. — Дети не вещи, как их можно распродать?
Дети посмотрели на нее так, словно
она сморозила глупость.
— Так, ладно, — сдалась Тамара
Степановна, — разберемся. Но для начала мне нужна горячая вода и
сухая одежда.
С душем не сложилось — в доме его не
оказалось. Недоумевая, как можно жить в таком здоровенном здании
без удобств, Тамара Степановна поплескалась в тазу с чуть теплой
водой и натянула на себя длинное допотопное платье, которое
принесли девочки. Судя по запаху, оно долго лежало в сундуке.
Комплектом к нему шли длинная рубаха типа ночнушки, панталоны с
завязками и короткие стоптанные сапоги. «Музей ограбили, что ли?» —
подумала она.
Привередничать, однако, не стала,
все-равно выбора не было. Переоблачилась, покинула комнатушку, где
приводила себя в порядок, и вышла в коридор. Там ее ждал сюрприз —
дети, как оказалось, все это время ждали ее под дверью, только
теперь их стало уже трое — младшая девочка держала за руку
крошечного босоногого мальчугана.
— Хозяйка, это Сафир, — представила
его она. — А я — Таша. А это моя сестра Лия, — она показала на
старшую девочку. И церемонно поклонилась.
Тамара Степановна представилась в
ответ. В глазах старших детей светились волнение и надежда, младший
сосал палец и выглядел таким несчастным, что захотелось взять его
на руки, прижать к сердцу, обогреть и накормить. Чадолюбием Тамара
Степановна не страдала, и такая реакция ее изрядно смутила, поэтому
тискать и тетешкать несчастное дитя она не стала, а вот идея с
кормежкой показалась здравой.
— Самое время угостить бабушку чаем,
— заявила она.
Далеко идти не пришлось — помывочная
комната находилась недалеко от кухни.
Дом явно знавал лучшие времена —
дорожка под ногами была так сильно истерта, что о ее первоначальном
цвете можно было только догадываться. Стены облупились. Высокое
зеркало, попавшееся на пути, тоже выглядело не очень, но со своей
функцией худо-бедно справлялось — из сероватых недр выглянула
всклокоченная седовласая бабуля в длинном серо-буром платье. Ни
гордости, ни величия в ней не было и в помине. Невольно оглянувшись
на портрет, Тамара Степановна почувствовала себя уязвленно — тетка
с картины смотрела на нее свысока. «Ну и ладно, зато ты в могиле, а
я иду пить чай», — утешила себя Тамара Степановна.