Я перебил:
— Нечего себя жалеть, солдат, мышцы восстановятся.
Реабилитационные упражнения с тобой освоим, да вернемся в
строй.
— Про рекреационные упражнения я ничего не знаю, ваша светлость.
Но нога болит, а боль не проходит никак. Когда лежу, то затихает. А
как снова пойду, так и болит снова, — пожаловался Степан.
Как только я утолил голод, настрой у меня сделался боевой. Да и
голос потихоньку прорезаться начал. Заметил, что чем больше я
разговаривал, тем меньше хрипел. Спросил рядового, вспомнив
кое-что:
— А скажи-ка, братец, оставили нам французы какое-нибудь
имущество, например, форму нашу военную?
— Все, что осталось, здесь у вас в комнате в комоде сложено, —
поведал денщик.
А я приказал:
— Так вытаскивай, тащи все сюда, раскладывай на кровати. Надо
имуществу смотр устроить.
Вещей оказалось маловато. Белый колет моего мундира был
безнадежно испорчен пятнами крови, которые не отстирались
полностью. А штаны-лосины и вовсе оказались рваными. Видимо, они
лопнули по шву, когда их в спешке стаскивали с меня раненого. В
отличие от моей формы, белая конногвардейская куртка-колет
Коротаева сохранилась неплохо, а вот серые суконные рейтузы с
отрезанной правой штаниной совсем не годились для носки.
Разглядывая форму Степана, я вспомнил, что при императоре
Александре форма лейб-гвардейцев Конного полка снова поменялась,
сделавшись похожей на форму кавалергардов.
Головных уборов, положенных к форме, не обнаружилось. Хорошо
еще, что хоть вернули нам французы и это. Причем, вместе с сапогами
вернули. Мои ботфорты и короткие сапожки лейб-гвардейца находились
в полном порядке. Но, кроме этих предметов гардероба, больше в
комоде не обнаружилось ничего. Ни нижнего белья, ни ремней
портупеи, ни оружия.
Впрочем, ничего удивительного. Мы же в плену находимся. Хорошо,
хоть враги проявили благородство, оставив мне золотую ладанку,
подаренную сестрой. И я поинтересовался еще одной очень важной
вещью:
— А что у нас с деньгами?
— Ничего. То бишь, нету ни копейки, ваше высокоблагородие. Не
оставили французы нам денег, — пробормотал Степан.
Отсутствие денег было проблемой. Тем более, что в моей голове
уже сложился план немедленно ехать домой, наняв какой-нибудь
гужевой транспорт. Но, вряд ли кто-то в такое неспокойное военное
время среди зимы рискнет повезти пленного русского князя через
границы под честное слово расплатиться по прибытию в пункт
назначения. Да и лошади в дефиците, все мобилизованы, наверняка.
Даже непонятно, как и на чем возвращаться в Россию. Потому
закрутились сразу в мозгу всякие нехорошие мысли, что рискую
застрять здесь надолго. Вон, в книжке Толстого Андрей Болконский,
кажется, месяца четыре после Аустерлица добирался до дома.