— Виноват, ваша светлость, я никогда раньше денщиком не был, —
потупился Коротаев.
А я продолжал распекать его:
— Раз не был до этого денщиком, так теперь привыкай к новой
должности! Отныне следи за порядком и четко соблюдай аккуратность.
У меня не забалуешь! Требовать буду с тебя, как положено! Вот мой
колет, например, мог бы еще раз перестирать, чтобы пятна от крови
попытаться свести.
Рядовой уставился в пол, покраснев и снова бормоча, что, мол,
виноват. Понимал, каналья, что князь и побить своего денщика право
имеет.
Между тем, смягчившись, я сказал Степану, сбавив тон:
— Впрочем, что колет с не отстиранными кровавыми пятнами, так на
то мне наплевать. Переживу. Все и без того здесь знают, что я
ранен. Так пусть видят, что кровь свою пролил я на одежду. Хуже от
этого не будет. Во всяком случае, оденусь, как подобает моему
положению. И тебе, кстати, приказываю к приезду помещицы в форму
облачиться. Хотя бы в колет и в сапоги. А раз рейтузы твои без
одной штанины остались, то разрешаю временно заменить их этими
твоими серыми крестьянскими штанами. Только подтяни их, как
следует, чтобы не болтались. Пусть здешняя барыня увидит, что дух
русских воинов не сломлен даже в плену. И мы в грязь лицом не
ударим, если будем по форме одеты, пусть и без головных уборов.
Военная форма всегда оказывает на гражданских людей определенное
психологическое воздействие, подчеркивая принадлежность к
защитникам государства…
Я осекся, поняв, что слишком сложно выражаюсь для этого времени.
Откуда Степану Коротаеву знать про «психологическое воздействие»,
как и вообще про психологию? Ему такая дисциплина неведома. И не
только ему, поскольку никакой психологии, как науки, в 1805 году
еще просто не существует! Впрочем, Степан ничего не переспросил,
только взглянул удивленно. Да и что он скажет? Если князь
изощряется в словесности, сыпля какими-то непонятными терминами, то
это его княжеская прихоть, которую денщику надлежит терпеливо
выслушивать. И только. Но все-таки я в тот момент решил для себя,
что постараюсь изъясняться попроще. Пусть служивые и не поймут, но
образованные дворяне и спросить могут, что подразумевает то или
иное незнакомое словечко, внезапно вылетевшее из моего рта. Потому
лучше не бросаться словами из будущего, чтобы никому ничего
объяснять не пришлось.