Ощущения я испытывал весьма необычные. Словно бы посмотрел
порнографический фильм, снятый от первого лица с полным погружением
и со всеми ощущениями. И все-таки, не покидало чувство, что это не
со мной происходило. И действительно, это же происходило с князем
Андреем задолго до того момента, как я сделался им! Тем не менее,
впервые после попадания в тело князя я обнаружил, что мое новое
мужское естество, которое даже оказалось на вид более солидным, чем
раньше, после тяжелого ранения и пребывания организма в коме,
все-таки реагирует на подобные сценки, как полагается. А это
означало, что я на верном пути к выздоровлению.
Утром выяснилось, что Степан Коротаев имел неплохие навыки
цирюльника, уверенно побрив меня с помощью опасной бритвы и ни разу
не порезав кожу. Еще и шить, как оказалось, солдат умел неплохо.
Орудуя большой иголкой и толстой ниткой, Степан зашил мои
разорванные по шву кожаные лосины от мундира вполне сносно, хотя и
довольно грубо. Во всяком случае, носить эти форменные штаны после
ремонта стало вполне возможно, если осторожно. Так что, благодаря
моему денщику, я привел себя в относительный порядок, облачившись к
полудню в остатки собственного мундира и подготовившись к
предстоящему визиту пани Иржины.
Возбужденный своим сном про Лизу, я думал о том, что, тот князь
Андрей, который присутствовал в этом теле до меня, свою жену,
похоже, любил. И она его тоже любила, конечно, хотя бы в начале их
совместной жизни. Впрочем, сохранившиеся воспоминания князя
Волконского подсказывали мне, что какой-то особой возвышенной любви
между Андреем и Лизой как раз и не было. Ни она, ни он, не
чувствовали себя счастливыми в браке, будучи людьми совершенно
разными. Похоже, что их поначалу связывали между собой только
поверхностная симпатия, да родительское принуждение к этой женитьбе
по вполне меркантильным соображениям, как это было принято в
дворянских семействах, а уже потом их отношения укрепил совместный
секс, поскольку оба были молодыми и здоровыми. Стерпится и
слюбится, так обычно говорят о таких парах, начавших супружескую
жизнь по воле родителей.
И они, действительно, стерпелись и слюбились. Хотя и
разочаровались друг в друге довольно скоро, получше друг друга
узнав. Как о человеке, тот прежний князь Андрей был о Лизе
невысокого мнения, думая о жене, как об эгоистичной, тщеславной и
туповатой особе. А к тому моменту, когда она забеременела, между
ними никакой любви почти и не осталось. Но, я не мог любить Лизу
даже так, как тот Андрей, исходя из чувства супружеского долга,
поскольку вообще не выбирал ее себе в жены. Девушка была совсем не
в моем вкусе. Даже после увиденного сна я воспринимал эту Лизу лишь
как объект сексуального интереса, но не более того. Эмоционально
эта женщина оставалась мне по-прежнему абсолютно чуждой. И что с
этим делать, я пока не знал.