Старый добрый кинопроектор и система зеркал. Плюс немного тумана
из распылителя - я заметил медную трубку со шлангом, уходящую
куда-то в стену. Наверняка соединена с каким-нибудь
пульверизатором.
Надо же, какой затейник этот Рубахин. Или кто там устроил весь
этот театр?
Между прочим, неплохая идея для клуба самодеятельности. Можно
было бы показывать представления пионерам. Только вот убийство
портит всю малину.
Я осмотрел аппаратуру внимательнее. Пришлось достать спички -
последние две штуки.
Так, интересно. Лампа в проекторе совсем новая. Стекло чистое,
без характерного желтоватого налета.
Кто-то недавно менял. И менял со знанием дела - все контакты на
месте, ни одного следа копоти. Умелые руки - половина дела.
Я осторожно приблизился к проектору, стараясь не спугнуть
призрачную фигуру на стене. В полумраке башни она выглядела
особенно эффектно - полупрозрачный силуэт в развевающихся одеждах,
колышущийся под порывами сквозняка.
Старые балки поскрипывали где-то над головой, усиливая жуткую
атмосферу. Интересно, сколько людей убежало в панике, увидев этот
световой фокус? Наверняка немало — особенно ночью, когда ветер
завывает в щелях, а тени пляшут по стенам.
Последняя спичка догорала, обжигая пальцы, но я успел разглядеть
главное. Проектор оказался немецким «Bauer M7», из тех, что
привезли после войны.
Массивный черный корпус с местами облупившейся эмалью, латунные
детали, потускневшие от времени. Ручки управления отполированы
годами использования до блеска.
Но некоторые детали выглядели подозрительно новыми. Особенно
лампа — стекло девственно чистое, без характерного желтоватого
налета, который появляется от долгой работы.
Я провел пальцем по корпусу. Под толстым слоем серой пыли
обнаружились характерные дорожки от протирания. Кто-то регулярно
обслуживал этот механизм.
Причем делал это со знанием дела: контакты на лампе установлены
идеально, ни следа окисления или копоти. Даже винты затянуты с
точно выверенным усилием - работа профессионала.
«Призрак» на стене все еще парил, покачиваясь в пыльном луче
света. Я проследил его путь — система зеркал была продумана
гениально.
Три бронзовых зеркала в потускневших рамах, установленные под
точно выверенными углами. Малейшее движение воздуха заставляло
изображение колебаться, создавая поразительную иллюзию живого
присутствия.