Многоточия - страница 23

Шрифт
Интервал


— Лялька много лет была влюблена в Ромку. Мы думали, что это несерьезно, но она… короче, сложно ей, — сказал Дима наконец.

— Подождите. У нее же сейчас мальчик есть.

Взгляд Димы стал тяжелым.

— Да, она дружит с Гришей, — примирительно произнес Сергей, и Дима выразительно скривился, — но Рома у нас — особая история.

— Но он же вроде как в отношениях.

— А кого это когда-нибудь останавливало? — раздраженно воскликнул Дима и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. И сказано это было так, будто он вообще не имел ни малейшего понятия о чести.

— Тебя, например, — Яна тоже сложила руки на груди.

Намекать на его симпатию к Маше, учитывая, что та теперь чуть ли не живет с Крестовским, было немного подло. Дима несколько секунд ее изучал, и когда она уже собиралась извиниться, фыркнул.

— Блин, а вот помилее сестры не нашлось? Только такие были? — язвительно поинтересовался он, повернувшись к Сергею.

Тот смерил Яну оценивающим взглядом, дожевал пирожное и произнес:

— Поменять хочешь? По гарантии?

На этот раз фыркнула Яна.

— Поменяешь тут, — буркнул Дима, вставая из-за стола. — Небось, еще хуже подсунут. — С этими словами он вышел из кухни. — Крестовский, раз, два, три, четыре, пять, я иду искать. Кто целуется по углам, я не виноват.

— Придурок временами, — вполголоса произнес Сергей то, что не решилась сказать про недавно обретенного брата Яна. — Но он знает, что делает. Сейчас Лена разозлится, убежит, а у Ромы появится шанс отбиться от притязаний.

— Придурок! — раздался откуда-то из глубины дома Ленин голос.

— Ну, я ж говорил, — Сергей флегматично откусил от второго пирожного.

— Как ты с ними выживаешь?

— Менять не буду. Вдруг еще хуже подсунут, — с набитым ртом ответил он, и Яна не могла не улыбнуться.

Она не знала, каким человеком был ее отец, но его брат был классным. Самым лучшим в мире.

В субботу Юла проснулась только к обеду — дурацкая разница во времени.

Лежа в постели, она прислушивалась к давно позабытым звукам большого города. Москва жужжала, как растревоженный улей. В Сан-Диего было не так.

Переезжать в Америку Юла не собиралась, но у отца как раз заканчивалась очередная командировка, ему нужно было возвращаться во Флориду, поэтому он забрал Юлу с собой. Как чемодан. Просто приехал к ней в клинику неврозов с пакетом одежды, собранным бабушкой, и сообщил, что у них через четыре часа самолет. Если бы Юла была в другом состоянии, она бы, конечно, выяснила, на каких условиях забирает ее отец, что она там будет делать, но в тот момент мир опять рухнул в вязкое черное болото, и у нее не было сил даже встать с постели.