- Тогда, какой смысл уезжать?
- Ну, как какой? А, если еще одного хорошего человека сгноят в тюрьме, кому лучше-то будет?
После разговора с Марковым Олег сел за письмо. Пересказал выступление Альбицкого (ну, замажут некоторые строки - ну, и ладно, здесь главное страницы на ответ). Пересказал разговор с Сашей (здесь, и замазывать почти нечего). И спросил, как рука.
«Передайте Маркову мою благодарность, - писал Женя. - Помня о судьбе Дамира, я не очень верю в успех, но все равно спасибо.
Я в начале процесса не очень красиво себя вел, так что передайте ему мои извинения за мой глупый отвод.
Рука почти ок. Я не могу ее сжать в кулак, и не все пальцы чувствую одинаково хорошо, но нагноения уже нет, и уже почти не болит. И в любом случае это ненадолго.
У меня к Вам просьба, Олег Николаевич. Настя написала, что она ушла из дома и живет у подруги. Вы можете проследить, чтобы с ней ничего не случилось, когда меня не станет. Я Зотову обещал, но с какого-то момента уже не смогу контролировать ситуацию. Вы психолог, поддержите ее. Извините, что обременяю. У Левиева есть ее телефон».
Это, видимо, судьба: спасать чужих девушек. Олег достал телефон у Левиева и написал Насте, сославшись на Женю.
«Меня не надо опекать, - ответила Настя. - Ничего из того, чего они так боятся с моим отцом, никогда не случится».
Передал извинения Маркову.
«Олеж, я дурак», - ответил Марков.
Написал Жене еще одно письмо с полным отчетом: написал, извинился, связался...
Вечером из ПЦ пришел ответ: «Арестант выбыл». Уже! Это значит в Лефортово, в камеру смертников, ибо после решения Мосгорсуда приговор вступил в законную силу.
Это значит в Лефортово будет карантин, и письма не будут передавать. Это значит: недели две без связи.
Защита, конечно, подала кассацию. Разбирательство назначили на конец июля во Втором кассационном суде Москвы.
К началу процесса под петицией удалось собрать почти полмиллиона подписей.
Штерн написал об этом Жене.
«Спасибо огромное за письмо, - ответил он. - За то, что вы мне пишете. Как же классно, что сюда можно писать! Говорят, в прошлом веке смертникам была запрещена переписка.
Только не тешьте меня бесплодной надеждой. Это, правда, очень тяжело. Пожалуйста, не надо!
Передайте мою благодарность тем, кто за меня подписался. Только не читают они никаких петиций, никуда их не приобщают и не видят в упор.