Отец и братья рассмеялись, а я
прислушался к себе, ища внутри Степку и не находя. Почувствовав,
как кожа от ужаса покрылась пупырышками, я заозирался вокруг,
словно ища Стёпку на берегу реки.
Струг потянуло течением вниз по реке
и развернуло к берегу левым бортом, с которого поползла длинная,
сколоченная из нескольких досок, сходня.
- Выноси и рыбу, Степка, и воды в два
ведра принеси. Вон там, где ветла стоит, ручей впадает в Дон. Вода
в нём чистая, сладкая, через мел течёт.
- Да, знаю я. Чай, не впервой, -
сказал я, с ужасом понимая, что и вправду знаю то, что знает
Стёпка. И помню то, что он помнил.
- А Стёпка-то где? – мысленно
вскрикнул я.
Только хотел расслабиться немного,
научившись уходить в трансцендентное состояние, а тут, на тебе.
Разумом шевелить надо… Чужим, между прочим, разумом.
Схватив два кожаных ведра и
коромысло, я метнулся по сходням на берег и понёсся к ветле, стуча
пятками о сухой глинистый берег. За ветлой в крутом берегу имелась
промоина, вскрывающая меловой пласт. Мела много на Дону, особенно
на его правом берегу. Из-под мелового пласта хорошей струёй, словно
из водопроводного крана, бил родник.
Я тут же окунулся в него головой и
снова моё тело покрылось пупырышками, но теперь не от ужаса, а от
дикого, но приятного холода. Напившись и набрав воду в бурдюки,
обмотанные тонкой бечвой, я накинул верёвки на оба конца коромысла
и вихляющей походкой побежал к стоянке. Бурдюки были тяжёлыми и
Стёпкины ноги еле держали вес. Огонь уже горел и медный котёл висел
на треноге.
- Ты гляди, и с бурдюками справился!
– удивлённым голосом проговорил Тимоха. – В них самих столько весу,
как и в Стёпке.
- Говорю же тебе, батька, он в набег
хочет напроситься, - сквозь смех сказал Иван.
- Да, какой с него ушкуйник?
Зелено-молодо ещё.
- Ничего я не хочу, - искренне сказал
я.
Может быть Стёпка и хотел уйти с
отцом и братьями в набег на волжских купчишек, но я-то точно не
хотел. Понимал, что с таким тельцем только у мамкиной юбки сидеть.
А ежели мамки нет, то возле мачехиной.
- Нахер-нахер, - проговорил я, - ваши
набеги.
Читал я про казаков и про Степана
Разина, как они на персов ходили, да не все возвращались. Далеко не
все… Кстати, сам Степан Разин был везучим парнем, если не считать,
что под горячую руку царю попал, да тот четвертовать и его самого,
и его старших братьев приказал. Как там бишь их звали? Фрол и Иван?
Ты смотри, как и Стёпкиных. А вот отца Разинского убили, таки в
походе на Персов. Тимофеем его звали, да-а-а-а…