Гришка, помотавшись по вокзалу, быстро отыскал наёмный мобиль и
договорился на неделю. Мы решили положить себе большой срок, так
как не знали, что нас ожидает в Кроховском имении.
Григорий устроился за рулём, и я, понаблюдав за ним минут
пятнадцать, с удовлетворением отметил, что шофёров у меня два.
Может, Гришка и уступал Тихону в умении, но на обычной дороге
управлялся весьма сносно. Кстати, надо будет и мне пару уроков
взять. Если вождение мобиля наземного принципиально чем-то от
гнилемобиля отличается.
Кроховка предстала моему взгляду на закате, после четырёхчасовой
тряски по разбитым дорогам. И предстала в абсолютном запустении.
Чуть дальше, еле видные на горизонте, потянулись деревни. И в них
жизнь бурлила, перекликаясь голосами крестьян и домашней скотины. А
само имение скрылось за густой кудрявой порослью яблоневого сада.
Зато в окошках невысокого особняка задорно мигал свет.
Нас никто не встречал. Да и не предупреждал я о своём прибытии.
Но если свет имеется, должны и люди быть? Гришка устроил мобиль во
дворе, и мы осторожно вошли в дом. На первом этаже, в дальней
комнате, свет вспыхивал неровно. Раздавалось невнятное мычание,
перекрывавшее тихий однотонный гул. Переглянувшись, мы вызвали
магию и неслышными шагами двинулись вперёд. Гришка замер у стены, а
я осторожно толкнул дверь.
Выяснить, чем была эта комната ранее, не представлялось
возможным даже с памятью Матвейки. Теперь от всего убранства
остался только громоздкий стол, на котором возвышалась груда
металла. Весь пол был завален стружкой, металлическими обломками,
осколками стекла и грязными, местами пригоревшими листами чертежей.
Окна завешены ситцем, изначальный цвет которых не угадали бы и
хозяева: такими закопчёнными они были. Именно сквозь них и мигал
свет, показавшийся нам с улицы дружелюбным.
А над столом склонился высокий широкоплечий мужик в простой
рубахе навыпуск, холщовых штанах, широком кожаном фартуке и
громоздкой кожаной шапке, закрывающей голову и шею до самых плеч.
Он и мычал громко, напевая незамысловатый мотивчик. Но кожаный шлем
смазывал мелодию до неузнаваемости.
В руках незнакомца был диковинный агрегат с громоздкой ручкой и
длинной металлической иглой, ослепительно сиявшей на кончике. Едва
он прикоснулся огоньком к железной груде, как тут же посыпались
искры, а монотонный гул усилился, перекрыв мычание.