Аккуратно собрав все вырезки, я захлопнул тетрадь и сунул под
подушку. Пусть себе думы думаются. А я спать буду. Утро оно всяко
вечера мудренее.
Утром я решил все-таки навестить любезную зазнобушку. Кто знает,
вдруг Матвейка на самом деле влюбился? И тщательно изучал поведение
Александра, чтобы помочь Настеньке повлиять на непутёвого братца?
После смерти Маржинова всё имущество ведь Сашке достанется.
Девкам-то крохи отойдут, на приданное. А он ведь промотает, и
быстро, не ограниченный отцовской волей.
Позавтракав и погоняв как следует Григория на тренировке, я
освежился и отправился в соседнюю деревню. Прибытие моё произвело
фурор. И я даже затосковал по «ласке», купленной Тихоном. Уж на
таком мобиле я въехал бы в Ростошу как сам Император.
Имение было богатым, о чём свидетельствовал и ладный забор, и
густая поросль берёз вдоль него. Травка выкошена ровно, словно
ковёр зелёный расстилался. Тут и там пестрели яркие цветочки. Это
при нехватке пастбищ-то в Империи! Хотя, наверное, сено здесь
заготавливали, прокорм скотине на зиму.
Дорога, подновлённая и укреплённая гравием, весело петляла меж
посадками, разделявшими поля. И то карабкалась на пологий холм, то
ухала вниз, в овраг, к серебристо-голубой нити тонкой речушки.
После очередного подъёма, я увидел на следующем пригорке особняк.
Светлый, лёгкий, развернувший округлые объятья крыльев к гостю.
Григорий остался дожидаться в мобиле, я а я вошёл внутрь и велел
доложить обо мне. Предоставленный в гостиной самому себе, я лениво
изучал кричавшую о роскоши обстановку и парадный портрет Маржинова
с супругой. Тёмные упругие локоны, высокие скулы и брови вразлёт.
Если память Матвейки не подвела, дочка была копией матери.
Прождать мне пришлось минут пятнадцать, прежде чем в гостиную
вошла запыхавшаяся Анастасия Ильинична при полном параде. Нарочито
простое платье в крестьянском стиле, открывавшее белоснежные
покатые плечи. Небрежно подхваченные лентой волосы. Едва ощутимый
аромат духов. И странная, жадная улыбка. Моё представление о
невинном романе двух юнцов слегка поколебалось. Анастасия выглядела
как женщина, прекрасно знавшая свой арсенал.
— Матвей Павлович, свет очей моих! — кинулась ко мне Настенька.
Я ожидал уже, что девица повиснет на шее, но та затормозила, вложив
тонкие ладошки мне в руки. И крепко сжала. — Как же я испугалась,
когда вас арестовывать пришли! Все глаза проплакала! Батюшку
донимала, чтобы разузнал, да помочь попытался. Но он сказал,
государственная тайна, нет ему к вам хода. Как же я боялась, Матвей
Павлович!