— Я запорожец в душе! Отчасти ты прав: командовать летучею
командою легко, но не малина.
— Боже…
Перед офицерами собрался отряд охотников. Рваные черкески,
высокие папахи – такие, что верхушка свешивалась набок – и
кавказское оружие, блестевшее на солнце дорогой отделкой.
— Как тебе мои башибузуки?
— Это ж голь кабацкая, если в расчет не принимать отсутствие
длинных волос! Разный сброд…
— Не спеши с выводами. Я тоже тебя не сразу раскусил. Хотел
сперва на дуэль вызвать, а выяснилось, что ты честная душа. Нет
среди этих орлов случайных людей. Каждый, прежде чем в мой отряд
попасть, проверен трудным делом. Возьми, к примеру, Васю. Знаешь,
откуда он явился? Каким опасностям подвергался… Уже два Георгия за
неполных два года…
В тоне Дорохова сквозила плохо скрываемая зависть. Его-то после
сомнительного подвига на берегах Туапсе и производства в юнкера
награды обходили стороной. Никак не выходило пробиться в офицеры. В
Ахульго он не попал, за чеченскую разведку Граббе не наградил, а
нынешние перспективы с генералом Галафеевым весьма туманны.
Спасибо, хоть летучий отряд не распустил. Но кто знает, какие
задачи возложит генерал-лейтенант на лихих налетов Дорохова?
— Руфин Иванович! – Вася вмешался в разговор приятелей.
— Пора? – командир понял беспокойство Девяткина.
— Да. Нужно поторопиться.
— Нужно – значит, нужно, – равнодушно согласился Руфин. Потом
улыбнулся. – Давай, Вася, командуй! А мы с Мишей полюбуемся.
Вася отнекиваться не стал. Видел настроение Дорохова и
несвойственную ему апатию. Особо не вдавался в причины.
"Баре! Что с них взять!" – только и подумал.
Потом быстренько все разрулил. Но при этом каждый свой шаг
предварительно оговаривал с Дороховым, понимая, что не стоит уж так
наглеть. Или того хуже – подставиться ненароком. Руфин – затейник
известный.
"Ишь, ты, командуй! Знаем, знаем! Плавали! Я сейчас развернусь
тут, а он меня мордой об стол при всех. Мол, не так сидишь, не так
свистишь и рано тебе еще командовать!"
Может, и не было у Дорохова таких намерений, а только –
береженого Бог бережет!
Вася поступил мудро. Руфину понравилось, что Девяткин место свое
знал и его предложением воспользовался грамотно и с должным тактом.
Дорохов даже повеселел. Перестал на время думать об офицерских
погонах. По итогу через пять минут отряд был готов к выезду. Не
весь. Вася настоятельно предложил оставить в лагере тех, кого хоть
в десять черкесок наряди и десять папах напяль, а все равно
рязанская или какая другая расейская морда будет поперед всего
торчать! Так же отсеял тех, кто ни бельмеса в местных языках.
Оставшимся велел намотать на папахи белые ленты, чтобы сойти за
мюридов. Далее занялся содержимым мешков. Все лишнее с
благосклонного кивка Руфина приказал оставить. С собой только
провизии на сутки и патронов, как можно больше. Когда и это было
исполнено, Вася неожиданно заставил всех попрыгать на месте. Уж
очень его подмывало исполнить этот обычный и обязательный прием
диверсантов из своего времени. Отряд так удивился, что безропотно,
под смех Дорохова и Лермонтова, выполнил причуду Девяткина.