- Сей момент, - девушка разбросала чай по столам, и вернулась с
блюдечком, на котором лежал нарезанный лимон, - только продукты
загрузили, повар считает. Может, вчерашнего расстегая хотите?
Клиент не хотел, и вполне был готов подождать. Он выложил на
стол зелёную записную книжку, а на неё –карандаш.
Вагон постепенно наполнялся редкими путешественниками, успевшими
за ночь оголодать, в восемь сорок пять за стол Лукина, который
добрался до затвердевшего желтка, уселся Дмитрий, спутник семьи
Пупко. Он вытащил из кармашка жилета часы, постучал по
циферблату.
- Спешат на двадцать шесть минут.
- Точность – вежливость королей, - Борис Петрович нетерпеливо,
но в то же время угодливо улыбнулся, - Митя, мы с вами давно
знакомы, к чему такая таинственность. Скажите, зачем я вам
понадобился.
- Так телеграмма, - Дмитрий взял нож, провёл пальцем по тупому
лезвию, - ты получил?
- И ни черта не понял. Послушайте, это неслыханно. У меня были
неотложные дела в Омске, и вот я должен сорваться с места, и
нестись непонятно куда, стараясь успеть на этот поезд, чтобы
вернуться обратно в Омск. Вы меня извините, Митя, но так дела не
делаются.
- Двести червонцев.
- Внимательно слушаю.
Митя забрал у официантки тарелку с кашей, вмешал в разваренный
рис озерцо сливочного масла.
- Шестой вагон, третье купе, - быстро сказал он. – Я проверил,
он едет один. Толстый такой, как бегемот, косит под фраера,
закладывает за воротник. При себе держит конверт или пакет, ты
поймёшь, принеси, не распечатывая, а через час уберёшь обратно. И
чтобы без твоих штучек.
- Честное благородное слово, - Борис Петрович приложил ладонь к
груди, - но я бы попросил аванс.
- Получишь всё в обмен на пакет, - мужчина подул на ложку,
отправил кашу в рот, - сам же сказал, давно знакомы, так что оплата
против дела. Смотри, если из-за тебя дело сорвётся, ни в какой Омск
ты не попадёшь.
Лукин дёрнулся, но ничего не сказал. На этом разговор
закончился, Митя молча очистил тарелку, поднялся, нечаянно толкнул
тощего молодого человека с фотоаппаратом и в клетчатом пиджаке,
извинился и исчез в конце коридора.
- Гот моргн, - тот остановился.
- Корреспондент? – Лукин как раз почти выскреб овсяный кисель из
стакана. - По-русски говоришь?
- Плохо говорю по-русски, но да, корреспондент, - тощий чуть
поклонился, - хочу сесть, здесь занято?