Брелок пискнул, я открыла дверь и нырнула в пахнущее кожей
нутро, бросила на соседнее сиденье сумочку, пристегнулась, завела
двигатель. Этот оперный певец не моложе меня, и на это мне тоже уже
намекали. «Представьте себя на его месте» — нет, господа, судьям
свойственно сострадание, но оно направлено все же на жертв. Случаи,
подобные провокациям и прочим «невиноватикам» — еще одно слово
внука, мне нравится молодежный сленг — оставьте это все создателям
сериалов. У них же сказка — может быть, потому я и смотреть ее не
могу. Потому что знаю, как бывает на самом деле. Справедливее,
лучше и правильнее.
«Не совершайте ошибку», — попросили меня, и я не обратила на это
внимания. Должна была обратить и предупредить, разумеется, о
давлении, но сколько раз я за свою карьеру об этом слышала? Обычно
люди считают, что раз я женщина, натура у меня эмпатичная.
Забывают, что начинала я следователем прокуратуры и видела то, что
не видит обычный «сострадающий» человек. То, что лучше было
оставлять за порогом квартиры и никогда не нести в обычную,
спокойную, мирную жизнь.
Но почему-то сейчас мне показалось, что это было не давление, а
угроза.
— Ты так себе сама давление заработаешь, баба Настя, — шутливо
укорила я саму себя, включила ближний свет, переключила коробку в
режим «драйв» и нажала на педаль газа.
И я поняла, что света стало поразительно много. Так, как его
просто не должно было быть.
Может быть, это луна вывалилась из-за туч или самолет зашел на
посадку, и это его прожектор меня ослепил?
И грохот, который я еще различила, это двигатели? А легкость —
это просто полет?..
В этом было что-то тревожное и освобождающее одновременно. Я не
стала паниковать: мне не больно, никто не погиб, машина не
повреждена… сейчас все кончится, просто какой-то сбой. Я сижу и все
равно ничего не могу сделать.
— Сечь! Сечь!
Я помотала головой. Крики были похожи на обрывки каких-то
мыслей. Подростки? Снова выиграли какой-то матч?
У нас вроде бы нет подростков…
— Сечь! Сечь!
Свет рассеивался, мне было… странно. Дышалось легко, и воздух
пах и даже по консистенции… — плотности? — был удивительно
непривычным, и в то же время грудь стискивало то, что не было
похоже на мою термомайку и тонкий свитер поверх нее. Мне шестьдесят
пять, а я все хожу как девочка, сзади как пионерка, спереди… тоже
еще ничего.