Неловко.
И боль в ноге. Единственное, что от всего кошмара осталось.
Видимо, я ногу сломала, и придется прыгать на костылях. Если
повезет, я выбыла из строя на месяц, и это если действительно
повезло и я не окажусь на вытяжке. Зато, сказала я самой себе, я
точно знаю, что нога у меня еще есть. И мне ее не оторвало, как
несчастному нашему царю-освободителю.
Это абсолютно неуместное сравнение почему-то меня рассмешило, и
я почти засмеялась, когда…
— Йоланда, — прошипела женщина, наклонившись ко мне
близко-близко, и мне в нос ударил омерзительный до тошноты запах
гнилых зубов. О, я очень хорошо знала его — и меня всегда, всегда
от него мутило! — Бестолковая, никчемная уродка! Твоя сестра стала
бы королевой, но раз ее больше нет, корону наденешь ты!
— Хоть какая-то от тебя будет польза! Так что возьми себя в руки
и хоть раз в жизни веди себя как положено!
И женщина отшвырнула меня от себя, выпрямилась, и я в
полусне-полуяви разглядела на ней длинное платье из тяжелой и
темной ткани, и единственными светлыми пятнами были старомодный
отложной воротник и такие же манжеты, широкие, едва ли не на треть
предплечья, с остро вырезанными краями. Как и воротник. Мода… Не то
чтобы я за ней не следила, но, пожалуй, все же не успевала. Когда в
моду вошло подобное ретро?
Дверь хлопнула, женщина ушла, и я услышала, как провернулся ключ
в замочной скважине.
С улицы все еще доносились голоса. Я закрыла глаза, пошевелила
ногой. Боль ослабла, это немного утешило. Значит, нога точно на
месте… Я пошевелила другой — и совсем успокоилась, ощутив ее…
привычно.
А эта женщина определенно была не врач.
Я пошевелила руками — они тоже были на месте. Зрение вернулось,
я поняла, что могу нормально воспринимать реальность — реальность
ли? — и думать, и…
Что все это вообще значит? Что все это такое?
Больно, значит, все это не сон? Я часто слышала, что во сне боль
не чувствуется, но свои сны я никогда не запоминала, так что сама
проверить истинность этого утверждения не могла. Какие у меня
имеются факты? Сердце бьется, дыхание есть, я вижу, слышу, могу
говорить, и даже меня понимают. Работают все мои привычные пять
чувств. Разгибаются пальцы…
Но все остальное было более чем непонятно.
Для начала меня называли — Йоландой. И это было далеко не самым
загадочным в происходящем.