— Вот это? — я пошевелила ногой под юбками.
— Возможно, да. Ох, как она была красива! — воскликнула женщина.
— Настоящий маленький ангел. Как же жаль — ох, не выдавайте меня ее
сиятельству! — что вы никогда не виделись с ней. Ее сиятельство… —
она подошла ближе, встала передо мной на колени и оправила мою
верхнюю юбку. У женщины было уставшее бледное лицо со следами оспы
и синие-синие глаза. — Ее сиятельство жестока. Если бы Все Святые
были ко мне милосердны и сохранили бы всех моих малышей под своим
крылом на этом свете, — пальцы-лоб, а она на удивление стойкая, так
спокойно об этом говорить, — я никогда не делала бы различий, хром
кто или кос… — Она погладила мое колено. — Молитесь, милая госпожа,
молитва помогает, дайте обет Всем Святым, и они вернут вас с этого
отбора.
Я смотрела на ее руку, все еще лежащую на моем колене, и не
могла решить, что спросить. Отбор? Что за отбор, почему я? Или как
ее для начала зовут?
— Какой обет?
— Трудный, — женщина поднялась. — Все Святые чтят трудные
обеты.
Это замечательно, нахмурилась я. Но хотелось бы поменьше
субъективности и побольше фактов, и все же мне не за что было
упрекнуть мою невольную добровольную помощницу.
— Паломничество или сто дней молитв… — продолжала она.
«Почему я никогда не знала свою сестру», — чуть не вырвалось у
меня, но задавать вопросы стоило сейчас осторожно.
— Она когда-нибудь спрашивала обо мне? — я схватила руку
женщины. — Моя сестра?
Что мне это даст? Отбор. Она должна была принять участие в
каком-то отборе, а теперь, если верить той даме, которая надавала
мне ни за что оплеух, я займу ее место?
— Ее сиятельство всегда пресекала подобные разговоры. Вы бы и
дальше жили в усадьбе, моя госпожа, если бы не…
— Отбор, так? — я посмотрела ей прямо в глаза, и она не отвела
взгляд, только кивнула.
— Молитесь, милая госпожа, не жалейте сил на обет. Моя матушка,
упокоят ее Все Святые, — пальцы-лоб, здесь поразительно простое
отношение к смерти, — помнила тот отбор, на котором его величество
выбрал себе королеву, и что много девушек не вернулись тогда.
Острый нож, редкий яд, злое слово — никому не пожелаешь такой
судьбы. И когда я была молодой, ох, как завидовала госпожам, что
носят они красивые платья и не работают с утра до ночи, как я, но у
меня есть мой Хакке — да продлят Все Святые его дни, и я вышла за
него по любви. И я буду молиться с вами, как молилась с детских лет
госпожи Анаис, чтобы ей не довелось оказаться при дворе на
отборе…