Из-за правого угла здания показался
человек, одетый в герметичный изолирующий комбинезон белого цвета.
Он медленно приближался ко мне, но за пару метров от машины
остановился и подал мне знак рукой — на выход. Я открыл дверцу,
покинул автомобиль со странным чувством — будто нахожусь под
прицелом и в любое мгновение раздастся смертельный выстрел. В
памяти невольно всплыли слова Осокина, сказанные им в нашу первую
встречу.
Держитесь как можно дальше от
Института сложных атомных технологий. Ради вашей же
безопасности.
Человек вытянул руку, и я увидел, что
в его резиновой перчатке зажат смартфон. Судя по всему, устройство
находилось в режиме видеозвонка и сейчас человек показывал меня
тому, кто находился по ту сторону. Потому что спустя минуту он
опустил телефон и глухо произнес:
— Идите за мной.
Я последовал за ним и, когда свернул
за угол, увидел, что часть внутреннего двора выгорожена длинным
коридором из полупрозрачного пластика. На стенах яркими пятнами
выделялись желтые треугольники с тремя пересекающимися полумесяцами
и кругом в центре. Знак биологической угрозы. Мне стало не по
себе.
Дойдя примерно до середины двора,
человек сделал мне знак остановиться. Полез в карман и достал
небольшой футляр, из которого извлек одноразовый шприц в стерильной
упаковке.
— Пожалуйста, закатайте рукав, —
услышал я снова его приглушенный герметичным шлемом голос.
— Зачем? — спросил я, скорее для
того, чтобы потянуть время, чем из реального непонимания. Мысль о
том, что у меня хотят взять кровь рядом с помещением, где находится
биологическая опасность, вызывала ужас.
— Нужна ваша кровь для анализа. В
противном случае вы не сможете попасть на жилую территорию
института.
Да мне оно и не надо, мысленно
возразил я, борясь с желанием немедленно развернуться и уйти.
Решение приехать сюда теперь казалось неправильным, будто я сам
себя загнал в ловушку, из которой нет выхода.
Боковым зрением я уловил движение
справа и повернул голову. К нам приближался Осокин. В том же
песочном костюме, в котором я видел его ранее. Он подошел почти
вплотную ко мне и мягко проговорил:
— Не сопротивляйтесь, Кирилл. Здесь
никто не желает вам зла.
И от его слов я лишь сильнее ощутил
тугую петлю, затягивающуюся на шее. Но какой у меня выбор?
Возвращаться назад — снова и снова переживать смерть сестры и
племянников, терзаться невозможностью понять, живы они или нет? Или
остаться здесь и попробовать выяснить, что происходит и, главное,
как остановить эти жуткие видения.