— Я вышел подышать, — попытался
объяснить я. — Увидел трупы во дворе и… в общем, я случайно забрел
сюда и уже собираюсь уходить.
— Хотите войти внутрь? — Осокин
приблизился ко мне, на ходу доставая карту. Приложил к электронной
панели и, услышав характерный щелчок, потянул на себя ручку
двери.
— Не особо, — честно ответил я.
— Я тоже, — сказал он, переступая
порог и придерживая дверь так, чтобы я мог зайти вслед за ним. — Но
Рита там сейчас одна, и это совсем, совсем неправильно.
Сам не знаю почему, но его слова
зацепили меня. Я вновь ощутил тлеющий уголек в правой ладони. Если
бы Маргарита не успела достучаться до меня, я был бы сейчас мертв.
Я знал это и поэтому пошел за Осокиным.
Мы оказались в большом квадратном
помещении, снова разветвлявшемся на несколько коридоров, рядом с
которыми на стенах были написаны буквенно-цифровые коды. Осокин
уверенно свернул в тот, что обозначался «Л-1», и вскоре привел меня
в лабораторию. Среди множества столов, заставленных аппаратурой и
оборудованием, я не сразу заметил Маргариту. Она сидела за огромным
монитором, в наушниках и с маленьким черным диктофоном в руке, в
который быстро наговаривала:
— Гамма-ритм — сто восемьдесят пять
герц, семьдесят микровольт, бета-ритм — двести герц, тридцать пять
микровольт, альфа-ритм — девяносто герц, четыреста микровольт.
Мы подошли ближе. Маргарита подняла
голову.
— Зачем ты пришел? — воскликнула она,
увидев Осокина. Сдернула наушники, выключила диктофон. — Я же
сказала, что справлюсь сама! Тебе надо отдохнуть!
— Я не хотел оставлять тебя одну, —
все так же тихо проговорил Осокин — похоже, у него совсем не
осталось сил.
— И поэтому притащил Кирилла? —
Маргарита перевела взгляд на меня. Она выглядела бодрее нас, но
бледная кожа и темные круги под глазами давали ясное представление
о ее состоянии.
— Я не тащил. Он пришел сам. — Осокин
опустился на стул и закрыл глаза. Затем что-то неразборчиво
пробормотал.
— Что ты говоришь? — Маргарита
наклонилась к нему и едва не потеряла равновесие. Ее шатнуло в
сторону, и она судорожно уцепилась за край стола.
— Я думаю, он может нам помочь, —
повторил Осокин. — Сколько людей у нас осталось?
— Человек тридцать по всем отделам.
Немного. Но это не повод привлекать к делу посторонних. Он
достаточно пострадал по нашей вине.