— То, о чем я тебе уже говорил, —
довольно серьезным тоном ответил Микола. — Хоть и вековуха она, но
гордость имеется. Не чета столичным девахам.
— Ты к чему клонишь, Микола?
— К тому, что обидеть ее нельзя.
Добрая девка. И жинка с нее добрая будет.
— Кому? — недоумевал граф. Он даже
осмотрелся по сторонам: только женихов ему сейчас не хватало. Кроме
Прохора на ишаке больше никого не увидел. Старик радостно помахал
рукой, видя, что на него обратили внимание. Ишак свернул с дороги и
зашагал за холм, влеченный только ему известной тропинкой.
Прохор забеспокоился, попытался
повернуть Ветра в нужную сторону, но ишак не обратил никакого
внимания на нового хозяина.
Суздалев снова обернулся назад
Нахурился: был старик и нет старика. Куда делся.
— Тому, Ваня, кто ее искренне любить
станет.
— Ааа, — отмахнулся Суздалев. — Время
покажет насколько искренняя любовь. Ты же меня знаешь! Я жениться
не против!
— Знаю, — вздохнув сказал казак.
— Только понимать должен: никогда
граф не женится…
— И про то знаю. А нельзя так!
— Давай –ка сменим тему, —
загорячился Иван Матвеевич. — Я Галину не обижу! В любом
случае!
— Ага. Знаю я эти случаи.
Проходили.
— И вообще! — не сдавался граф. — Тут
и без этого дум хватает. Вон Прохор запропастился куда-то со своим
ишаком. Ведь был же! Еще не хватало мне за старика этого
переживать.
— Ничего с ним не сделается, Ваня, —
попытался как можно спокойнее сказать Микола. Ему было не понятна
реакция друга. Хорошо, мысли одолевают, но ты же офицер, должен
держать себя в руках. А то впал в эмоции, как та барышня на
выданье. — Бог не выдаст, свинья не съест.
Суздалев глянул на односума, перевел
взгляд назад, на дорогу, по которой они только что проскакали. Не
видать ли Прохора? Вроде вдалеке движется что-то. Присмотрелся
граф, прикрывая ладонью глаза от солнечного света. Точно, старик
телепается на подаренном ишаке. Отстал знатно. Видать,
останавливался. Вздохнул глубоко, но на душе легче не стало. Он
стегнул коня, переводя его на рысь. Микола последовал за ним.
Расстояние до вышки с часовым постепенно сокращалось.
— Ветер! Ну, что ты за, животина,
такая? Несговорчивая! — возмущался Прохор, подталкивая ишака
пятками. — Давай, гони! Батюшка мой, видишь, как поскакал?!
Нагонять надо! А ты, проклятый, еле тащишься. Никакого толку от
тебя нет. Стало быть без пользы ты живешь и человеку ты без
надобности.