— Ладно, твоя взяла, — проворчал
старик. — Буду идти рядом, а ты пожитки барские тащи. Честь для
тебя, понимаешь? Великая честь! Потом одеколону дам понюхать. Если
будешь хорошим мальчиком!
Ишак вновь закивал головой, будто
действительно понимая человеческий язык.
— Вот и хорошо, раз понимаешь, —
произнес Прохор, продолжая ласково похлопывать животное по спине. —
А теперь пойдем. Вон там, вдалеке, видишь, пыль подымается. Стало
быть барин мой там скачет с другом своим. Казаком. Тоже господин. А
мы с тобой в господа не вышли. Вот идем вместе. Согласен.
Ишак тряхнул головой из стороны в
сторону, отгоняя назойливую мошкару.
— Не согласен, что ль? Ну да ладно. А
иттить се одно надобно. Стал быть поторапливаться нам нужно. Мне
еще барину, пока он на службу определяться будет и со своим
начальством разговоры разговаривать, домик снять нужно, на худой
конец квартирку. Чтобы барину, а стал быть и мне, было где жить.
Понимаешь?
Прохор, говоря эти слова, потянул
узду, и ишак покорно пошел за ним.
— Вот и молодца. Хорошая животина.
Чего нам с тобой делить? Пока барин в делах служебных, мы с тобой в
аккурат домик снимем. Тебя же в квартиру никаким образом нельзя. Не
пущают в человеческое жилье зверюг. Понимаешь?
Ишак мирно шел рядом с новым
хозяином, то и дело покачивая головой, мол понимаю, но сказать все
равно не смогу. Да и к чему мне ваша человеческая суета? Мне и так
хорошо.
— Да не лети ты, Ваня, — прикрикнул
Микола на друга, когда тот, завидя впереди заветную цель их
короткого, но насыщенного событиями, путешествия, очередной раз
пустил коня быстрой рысью — Часовой на баште подумает неладное,
всполошит весь гарнизон. Не хватало, чтобы еще встретили с горном и
барабаном! Потешим народ честной.
— Устал я уже, Микола, в седле
трястись, — откликнулся граф, упрямо губы закусив. Конь под ним
тревожно всхрапнул, тряхнул головой, разбрызгивая пену. — Хочется
по земле твердой уже ходить. Да и в службу втянуться побыстрее бы,
иначе…
Тут Суздалев осекся, не договорив.
Рука его так и не дотянулась к кобуре. Вовремя остановил порыв. Но
Микола и без слов понял, что на душе у друга не спокойно. Всю
дорогу односум не находил себе места. Оттого и нервозность в его
поведении. Видать влип граф в любовь по самые уши. Влип и не
выбраться ему никак. И ладно бы в первый раз. Когда такая, чтоб
навсегда и одна. Как в двадцать лет. Тогда, понять можно. А у этого
уже седина в висок и все одна и та же песня: про люблю не могу. А с
таким настроем какая служба? А может действительно, окунется в
рутину повседневности, хоть и унтер-офицером, но забот будет полон
рот. Глядишь и сменит декорации в своей голове.