— Отец, ты хочешь, чтобы меня презирали?
— Чего?! — опешил Великий князь.
— Сам ты в свои девять лет воинство возглавлял и крепость брал. А меня, словно несмышлёныша, за ручку таскаешь? Не думаешь о том, что твои люди обо мне думать станут? Добавит ли мне твой поступок уважения в их глазах?
— Успеется, — продолжал настаивать Иван III.
— Что успеется? Береги честь смолоду! Али тебе то неведомо?
— Как-как? — удивился отец, услышав незнакомое, но любопытное выражение.
— Уважение окружающих легко потерять, но сложно заслужить. Если ты вот так станешь меня унижать прилюдно, то как я смогу тебе наследовать? Кем я окажусь в глазах окружающих? Маленьким изнеженным мальчиком, который чего-то стоит только как твой сын. Кто меня уважать станет? Кровь кровью, дела делами. Или ты хочешь, чтобы при моём наследовании началась смута вроде той, в которой оказался дед?
— Ты деда не трогай! — рявкнул Иван III.
— Царствие ему небесное! Славных дел был человек! — произнёс Ваня с выражением и перекрестился, что смягчило отца. Он задумался. Постояли. Поиграли немного в гляделки. И Иван Васильевич, тяжело вздохнув, согласился отпустить сына в поход. Но при условии, что тот будет во всём слушаться своего дядьку-наставника. Так Великий князь развернулся обратно в столицу, а Ваня отправился дальше с небольшим отрядом. До Нижнего Новгорода. Большого похода теперь точно не выходило, но и такая прогулка уже хлеб…
Дошли до Мурома. Заночевали. А утром оказалось, что можно никуда не спешить. Татары сами объявились.
Казалось бы, город. Целый город! Чего бояться? Однако княжич испытывал нешуточное волнение. Город-то имел всего сотню жителей[1] и был с гулькин фиг размером. Вполне типичный средневековый город, большинство из которых не превышали и тысячи человек населения.
Командовал гарнизоном Даниил Холмский, имевший под рукой полсотни бойцов[2]. Не Бог весть что, но хотя бы доспехи были у всех. Правда, жиденькие — кольчуги да лёгкие открытые шлемы. Для Руси — нормально, хотя в достаточно широком обороте имелись и иные варианты снаряжения. Так, например, сам Холмский, а также все два десятка из сопровождения Вани носили поверх кольчуги кирасу типично русского стиля, то есть «жилетку» из крупной клёпано-пришивной чешуи с развитыми плечами-руками и юбкой. И она серьёзно повышала степень защиты в условиях региона, встречаясь не так уж и редко.