Виктория почувствовала, как кровь приливает к щекам, и
попыталась скрыть смущение за чашкой.
— Маша, ну что ты такое говоришь, — сказала она, стараясь
звучать отстранённо. — Мы просто друзья, и ничего больше.
— Поверь мне, я не шучу: я своего брата знаю, как облупленного.
Если он на кого-то так смотрит, значит, между ними больше, чем
дружба. Помнишь, как он вчера заляпал рубашку эклерами во время
разговора с тобой? А как он тупо шутил? — Маша прищурилась, и её
глаза заблестели.
Виктория рассмеялась, вспоминая эти моменты, и ответила:
— Маш, он всегда так себя ведёт. Если так тебя послушать, то
каждый раз, когда он случайно капает майонезом в столовой, это
значит, что он в кого-то влюблён.
Виктория пыталась перевести разговор в шутку, но слова Маши о
том, что Добрыня заинтересован в ней, вызывали в ней тёплые чувства
и радость.
Двери, обычно закрытые в это время дня, были распахнуты настежь,
и изнутри доносилась музыка с бала. Теперь к ней прибавились
громкие ссоры и звуки чего-то разбиваемого о пол.
Маша сразу поднялась, на её лице появилось выражение досады.
— Неужели опять? Я только на минуту оставила его без присмотра!
— проревела она.
Виктория тоже вскочила, поправляя складки своего светлого
платья.
— Что случилось? О ком ты? — спросила она насторожённо.
Маша уже устремилась к дому, бросив через плечо подруге:
— О Добрыне, конечно! О ком мне ещё не переживать? Пусть он и
силён, но он моя семья, а значит, я всегда буду за него
волноваться. Похоже, он снова что-то придумал. Если он вызвал
кого-нибудь на дуэль из числа гостей, я этому не удивлюсь. Хотя, в
основном, я знаю, что он готов устроить скандал со всеми. Просто не
хочу это пропустить.
Виктория поспешила за Машей, сердце её билось учащённо от
волнения. Осторожно держа подол платья, чтобы не споткнуться, она
спросила:
— Но почему он это делает? Разве он не понимает, что здесь, в
моей стране, такие поступки могут привести к беде? Наши порядки и
нравы суровы и опасны.
— Добрыня всегда был упрямым, как осёл, и храбрым до
безрассудства, — Маша, оглянувшись, взмахнула рукой.
Вбежав в зал, они застали сцену, достойную театральной
постановки. Посреди комнаты стоял знакомый Вике Альфред, сын
герцога: высокий, статный молодой человек с холодными серыми
глазами и чёрными волосами, откинутыми назад. Его дорогой костюм
сидел на нём безупречно, но выражение лица излучало презрение и
самодовольство. Рядом с ним стоял Добрыня с пылающим взглядом и
сжатыми кулаками по бокам.