Снова вспомнился его старший брат. Лу Сяо прикрыл глаза,
представляя эту картину. Хан Ян подходит сзади, хватает брата за
предплечья, толкает с силой вперед... Нет, не сходится. Проще
толкнуть в спину. Один сильный удар, и аптекарь пролетел бы через
всю кладовую. Значит его руки удерживали... Чтобы не
сопротивлялся?
Лу Сяо тряхнул головой.
Нет, это не его работа. Его задача — описать тело усопшего и
сделать определенные выводы. Строго на основе увиденного, ничего не
додумывая и ничего не предполагая. Его и так уже недолюбливали в
Управе, считая выскочкой, который постоянно лезет в чужие дела.
Лу Сяо полагал, что именно такое поведение когда-то стоило отцу
жизни.
Работа, и ничего более.
Сделав глубокий вдох и успокоившись, он достал из ящика острый
нож и приступил к вскрытию.
На то, чтобы внимательно изучить тело покойного аптекаря и
записать все свои выводы, потребовалось около двух с половиной
часов. И результатами Лу Сяо остался разочарован. Он был верен
решению не вмешиваться, и все же искал тщательно, надеясь
разглядеть что-то в сердце, легких или желудке усопшего. Внутренние
органы его в самом деле выглядели болезненно, и скорее всего это
было результатом бесконтрольного приема различных «чудесных»
снадобий, многие из которых, вместе или по отдельности, были скорее
ядом чем лекарством. Однако следов снадобья, которое обездвижило бы
Хан Зы или каким-то образом заставило его повиноваться, найдено не
было.
Единственный вывод, который Лу Сяо мог записать, как городской
сыинтин: разбежавшись, аптекарь Хан размозжил себе голову о стену
из твердой древесины уму. Ранее в тот же день кто-то крепко
удерживал аптекаря за руки, оставив синяки, но Лу Сяо даже не мог
определить силу нажатия. Вполне возможно, помятуя о том, в каком
состоянии пребывали внутренние органы и меридианы покойного, синяки
у него появлялись при малейшем прикосновении. К выводам Лу Сяо
присовокупил, что в желудке аптекаря были обнаружены непереваренные
кусочки сладкой дыни, но и тут выводов делать не стал. Когда, где и
с кем Хан Зы ел эту дыню, предстояло выяснить судье Дэну и его
людям.
- Это все? - спросил судья, пролистав отчет и в действительности
едва взглянув на сделанные Лу Сяо записи.
К этому давно можно было привыкнуть, но сыинтина все еще злило
подобное отношение к его работе. Кроме того, что оно оскорбляло
его, как профессионала, оно также оскорбляло покойного, который все
еще лежал в мертвецкой, обряженный в белое исподнее и аккуратно
завернутый в хлопковый саван.