Но я привычно отклонил волну подкатывавшей ярости и, размеренно
дыша, словно в медитации, вошел в покои за ширмой, куда пригласил
меня дерзкий писец.
— Время обеденное, — услышал я за спиной слова писца, обращенные
к залу. — Господин желает отдохнуть. Все свободны, ожидаем вас к
началу следующей стражи.
Архивариус восседал на возвышении, намереваясь отобедать. Три
лаковых столика с переменами блюд стояли перед ним — почти
немыслимый аскетизм для человека его положения.
Небрежно взмахнув веером, он указал мне на место ниже себя. Сев
на колени, где указано, я обнаружил, что вижу дно стола с
яствами.
Писец-секретарь остался ему прислуживать. Налил господину чая.
Ох, какая сдержанность, а я думал, сразу с сакэ начнут…
— Исава, — произнес архивариус. — Старший помощник главного
садовника, кажется?
— Вы помните меня, господин, — поклонился я.
— Не помню, — отмахнулся архивариус. — Вот он, — архивариус
указал на секретаря, — помнит. А я знать не знаю, кто ты такой и
зачем сюда явился.
Я не мог сообразить, зачем он так очевидно врет… Хотя бы потому,
что он не всегда занимал это достойное место и были времена, именно
я доставлял ему записки с приказами от моего господина…
— Я явился просить вас о помощи, обратиться к вашей учености с
нижайшей просьбой.
И кланяться. Кланяться нужно побольше, пониже, чем это уместно,
пусть видит во мне недалекую деревенщину, ему будет приятно.
— О чем ты там лепечешь, Исава? — раздраженно наклонился ко мне
господин архивариус. — Выражайся яснее.
— Речь идет о сэппуку…
— Так ты решил вспороть себе живот по всем правилам?! — господин
архивариус восторженно хлопнул себя по колену. — Какая внезапная
страсть к прекрасному! Захотелось сдохнуть изящно, а?
По-человечески, с этикетом? А?
Я привычно смирил свою неуместную ярость. А они оба засмеялись
вместе так гармонично, что даже я сообразил: их связывает больше,
чем просто совместные обязанности.
— Простите, господин, — поклонился я. — Речь не обо мне.
— Именно о тебе, Исава, — архивариус внезапно перестал ржать и
злобно прищурился. — Именно тебе это понадобится очень скоро, а не
кому-то другому.
Его взгляд был настолько холоден, что я догадался: он все знает.
Более того, он внутри этих событий так глубоко и он знает так
много, чего никогда не узнать мне…
Архивариус махнул рукой, и его секретарь подал ему столик с уже
развернутой тонкой пожелтевшей тетрадкой.