***
Костер во рву уже догорал.
Голоногий слуга-пехотинец, сидя на корточках, сверкая потом на
голых бедрах, шерудил в жаровне кочергой.
На моих глазах последняя пачка бумаг полетела в огонь.
Кажется, с подавленным воплем, а может, и крича во все горло, я
скатился по зеленому от свежих трав крутому склону рва, пробежал
между выскочившими мне навстречу какими-то людьми и запустил руки
по локоть в жаровню, хорошо, что одежда не для церемоний.
Я выбросил пачку из глубокого горячего пепла на траву и затоптал
ее.
Услышав, как за спиной тихо лязгнул металл цубы меча по рту
карпа — отделанному металлом устью ножен, я развернулся, смещаясь в
сторону от возможного удара мечом по спине. Быстро огляделся.
Кроме слуги с кочергой тут еще трое: пехотинец с копьем, тоже
слуга и еще двое рангом повыше, из Молодежи.
— Это еще что такое?! — выкрикнул один из них, помладше,
порезвее, с пальцами на рукояти длинного меча. — Как вы
смеете?!
Второй, постарше, выше и спокойнее, медленно положил руку
младшему на плечо и негромко произнес:
— Погоди, дорогой. Дай мне возможность поговорить с ним. Я
думаю, все разъяснится.
Младший в ответ только оскалился, так, словно изо всех сил
удерживал меч в ножнах, ощущение мне знакомое, но пересилил себя,
молодец, вышел из стойки и отступил.
Я, готовый вытолкнуть меч из ножен, убрал большой палец с цубы
своего меча и тоже встал обычно. Но рядом с тлеющей пачкой
документов. Я пришел сюда за ней. Это моя последняя надежда, и
никому меня отсюда не сдвинуть.
Старший осторожно приблизился и произнес:
— Я понимаю, что вами движет. — Он на мгновение обернулся на
младшего, внимательно рассматривающего крыши замка Какэгава надо
рвом. — Я очень вас понимаю, но, увы, поздно. В этих бумагах нет
ничего важного, ничего, что могло бы вам помочь, поверьте. Если
желаете, убедитесь сами.
Я желал убедиться. Голыми руками я разодрал свернувшуюся от жара
ткань упаковки, вытащил пачку листов, жадно впился глазами в
столбики слогов.
Не то. Не о том. Даже год не совпадает. Ничего похожего ни на
одной из страниц. Выронив листы, я подошел не чуя ног к жаровне.
Она была полна жаркого пепла, который, когда остынет, ссыпали в
ведра и выносили на поля крестьяне. Бумаги жгли тут не один день, и
я опоздал уже давным-давно.
Я не мог нырнуть на дно этой раскаленной жаровни как сказочный
герой и вернуть то, чего там уже не было. Опоздал.