Дом моего деда был большим и достойным главы весомого рода,
имевшего в наших местах, вдалеке от резиденции князя, определенное
значение. Наш домишко, удел вдовы, стоял рядом, в тени нашего
семейного владения.
Моя старшая сестра много сделала для меня, но в те годы я не в
состоянии был это оценить — она ничего не могла толком мне
рассказать о нашем отце, ей самой было года четыре-пять, когда он
покинул нас.
Именно она таскала меня в платке на спине, пока я не начал
ходить сам, а мать была занята по дому. Сестра первая положила мне
зерна риса на губы и держала меня на руках во время первого
представления богу округи, пока наша мать была слаба после родов.
Сестра сидела со мной, когда я болел золотухой. Позже водила на
речку купаться и защищала от нападок соседских мальчишек, которых
всегда было больше — потому что у них все братья были на месте, а я
у нас был один.
— Воительница, — устало хвалила ее мать, и сестра воинственно
раздувала ноздри и сникала, когда мать добавляла: — Кто ж тебя
такую замуж возьмет?
И запрещала ей встревать в наши уличные противостояния, в
которых я по малолетству и одиночеству в основном выходил побитым.
Вступая в драку с одним, я мог быть уверен, что это приведет к
драке минимум еще с тремя, причем не по очереди.
Приходилось развивать быстроту ног и мастерство уклонения от
встречных взрослых. А также изучать окольные пути.
Мое детство выдалось нелегким, поскольку отсутствие отца — это
почти такое же заметное увечье для мальчика, что и хромая нога или
леворучие.
Так как мой отец выбрал неверную сторону, я не мог назвать явно
то славное сражение, в котором он, видимо, пал, и это вносило в его
отсутствие непочтительную неопределенность. Я не мог гордиться его
присутствием и не мог похвастаться его смертью.
На нашем домашнем алтаре не было таблички с его посмертным
именем, какие были у других наших предков. Мать его не ждала. Но и
замуж больше не выходила.
Старшие из нашего рода старались заменить мне отца, но замена
эта оставалась формальной, необязательной и немощной. Но благодарю
будд, что хотя бы она была.
А еще у меня был двоюродный брат, младший брат. Сын младшего
брата моего сгинувшего отца — краса и отрада всего нашего большого
семейства. Он не принимал мою сторону в моих уличных боях, как
следовало бы ожидать от близкого родственника. Он был шутник и
хохотун, любил, чтобы его любили. Ему не требовалось мое общество.
Мы были с ним, конечно, не в ладах.