И тогда — двойник заговорил.
— Ты вновь прочувствовал всю свою
жизнь. Все свои поступки, все ошибки. Все потери. Твои решения,
твоя трусость, твоя дерзость… всё было на весах.
Голос его был холодным, лишённым
интонации, словно речь смешали со льдом.
— У тебя ничего не получится. Ты
недостоин силы шара. Ты не герой. Ты должен бросить его с высоты… и
прыгнуть вслед за ним.
Слова проникали прямо под кожу, как
иглы. Валерий осознал — он всё ещё стоит на вершине высокого
здания. Ветер хлещет лицо, руки немеют. И на одно крошечное,
тоскливое мгновение его действительно потянуло бросить шар. Сделать
шаг в пустоту. Уйти. Исчезнуть.
Он вздрогнул. Глубоко вдохнул, сжал
кулаки.
— Нет, — сказал Кипелов. — Моя воля
решать, чего я достоин.
Слова звучали тихо, но были полны
стальной уверенности. Двойник моргнул. Зависла пауза.
— Как пожелаешь, — поняв, что ничего
не выйдет, разочарованно процедил он в итоге. — Твой путь
продолжится, шар обретёт тебя как хозяина. Но помни: спасая других,
не забудь в конце спасти себя.
Он отвернулся и начал исчезать,
растворяясь вместе с грязным туманом, как пар в зимнем воздухе.
Когда всё исчезло, шар вновь засиял мягким, фиолетово-чёрным
светом.
Валерий вгляделся в него — и
ахнул.
С высоты он видел всю Александровскую
слободу, подобно рентгеновскому снимку, только окрашенному в
странные, мерцающие цвета. Словно божественный часовщик поднял
крышку и позволил заглянуть в механизм.
Кипелов видел каждую улочку. Каждый
дом. Даже камни на мостовых. Видел тех, кто шёл по улицам и тех,
кто прятался за стенами. Всё было яснее, чем днём.
Его взгляд скользил по улицам,
охватывая город. Пока всё было в порядке. Редкие отряды стражи
спокойно патрулировали улицы, беседуя вполголоса. Собаки бегали по
дворам, один ребёнок даже слез с кровати, чтобы посмотреть в окно
на лающего барбоса.
И только один объект не поддавался
взору шара.
Царский дворец.
Он стоял как чернильное пятно на
светлом холсте. Оградительные чары Бомелиуса действовали в нём
особенно сильно, не позволяя ясному взору проникнуть за стены даже
несмотря на то, что шар был в самой крепости. Последний рубеж мага
был нерушим.
Валерий прищурился. Он понял, что на
верном пути и сосредоточился на дворце.
Началось томительное ожидание.
Так прошло около часа. Валерий не
двигался. Он стоял, опираясь локтями о скособоченный подоконник
смотрового гнезда, глаза его не отрывались от хрустального шара в
правой руке. Магическая сфера дрожала в морозной тьме, лучилась
блеклым светом, и в её глубине жила Александровская слобода: улицы,
крыши, переулки, лица, движение.