— Я готов помочь тебе, но есть одно
условие. Церковь тоже нуждается в помощи.
— Да, батюшка. Я готов на многое.
Священник внимательно посмотрел ему в
глаза и произнёс:
— Знаешь, это даже хорошо, что ты
издалека. Как нельзя кстати. Родичей и друзей поблизости нет, а
значит, тебе некому будет распускать слухи. Понимаешь ли,
панические сплетни порой опаснее самого острого клинка.
Священник слегка склонил голову,
будто собираясь взвесить на весах своей совести просьбу, с которой
намеревался обратиться. После короткой паузы он заговорил, его
голос звучал тихо, но уверенно:
— Есть у меня прихожанка, Анна.
Благочестивая женщина, работает с раннего утра до позднего вечера
на рынке, да ещё и храму помогает. Сына она растит одна, без мужа,
— тут священник тяжело вздохнул, — пятилетнего мальца. И вот беда:
каждую ночь, как только она укладывает дитя в кроватку, по стенам у
его изголовья начинает что-то скрести.
Кипелов невольно нахмурился,
напрягаясь всем телом. Валерий не привык к столь быстрому развитию
событий, а священник явно не был любителем ходить вокруг да около —
перешёл к делу без прикрас, без смягчения углов, сразу в лоб.
Возможно, такое общение являлось стилем жизни в этом времени,
свидетельством скоротечности и суровости земного бытия, где не было
места для долгих подступов.
— Скрести? — переспросил Валерий,
чтобы убедиться, что правильно понял.
— Да, сын мой. Слышно, как когти
водят по дереву, — кивнул священник. — Но стоит подойти, осенить
кроватку крестным знамением, прочитать молитву, как тут же всё
утихает. Но что бы это ни было, следы на стенах остаются.
— Следы?
— Глубокие, как от когтей… Всё это
происходит лишь ночью. Днём — тишина.
Священник ненадолго замолчал, словно
давая Валерию возможность переварить услышанное, затем
продолжил:
— Анна больше не может без сна.
Работает на рынке днём, а ночью бдит возле сына, читая молитвы. Но
человеческие силы не бесконечны, а у нас таких бедных матерей
немало. Я сам провёл прошлую ночь в её доме, но ведь и мне, и моим
послушникам тоже нужен отдых. Кто-то должен подежурить у её сына
ближайшую ночь.
Кипелов почувствовал, как внутри него
зашевелилось странное, противоречивое чувство. Он с трудом мог
поверить, что находится здесь, в деревянной церкви, в 16 веке,
слушая о чем-то, что, казалось, вышло из самых мрачных легенд.