Валерий бережно взял оружие. Для
16-го века пистолет был вполне миниатюрным, но ощущался тяжелым.
Металл холодил пальцы, а однозарядный механизм действительно
казался простым и надёжным.
— Благодарю, княже, — тихо произнёс
он, осторожно опуская оружие в поясную сумку. — Постараюсь
использовать его с умом.
Прощание было тёплым, но кратким.
Валерий провожал Воротынского до ворот, глядя вслед удаляющемуся
отряду. Лошади взметали снежную пыль, а фигура князя вскоре
растворилась за поворотом улицы.
Следующие пару дней снова прошли в
праздном безделии. Воротынский, уезжая, не оставил Валерия без
средств — выделил ему небольшое жалование, как члену своей свиты.
Деньги передали через доверенного слугу: тяжёлый кожаный кошель,
набитый серебряными монетами, приятно оттягивал пояс. На каждом
кружке серебра —двуглавый орёл и чеканка с профилем государя.
Монеты совсем не походили на образцы из передач об истории русского
царства. Это ещё раз подчёркивало, что приток времени, в котором
находился Кипелов, был иным, не тем, что изучали в его школьные
годы.
Валерию было сложно понять сколько
денег в кошеле, но его вес говорил сам за себя. Эта щедрость
позволила Кипелову чувствовать себя увереннее в чужом времени.
Теперь он мог не задумываться о пропитании вне палат, а при случае
и подбросить медяк мальчишке-разносчику. Московские рынки, до того
манящие, но неприступные, теперь открылись перед ним, и он уже не
ощущал себя нищим.
Валерий с удовольствием прогуливался
по Москве. Просторные торговые ряды и совсем узкие улочки,
ароматные лавки и шумные харчевни постепенно становились ему
знакомыми. Он начинал ориентироваться в извилистых переулках, знал,
где купить горячие, пахнущие мёдом пряники, а где, остановившись у
церкви, послушать последние новости от торговцев, продающих редьку
с сушёными грибами. Теперь он уже чувствовал себя не посторонним
гостем, а почти полноправным жителем старой Москвы.
Особенно тянуло его к стенам Кремля.
Массивные башни, мощёные площади, ров, опоясывающий стены, — всё
это производило впечатление. Башни казались строже, чем в его
времени: никаких звёзд, никаких орлов, только острые шпили,
устремлённые в небеса. Тёмно-красный камень стен холодно блестел на
солнце, а стражники у ворот выглядели непоколебимо суровыми.