Однако, как это часто бывает на
крупных вечеринках, Валерий начал ощущать усталость. Гомон, смех,
музыка — всё стало фоном, тусклым и немного утомительным. Квартет
не прекращал своей игры, исполняя одну плясовую за другой. То
весёлые наигрыши, то ярмарочные дразнилки — всё это сливалось в
музыкальную жвачку. Скоморохи, вечно в движении, то кувыркались, то
изображали старух, чьё брюхо болтается, как кисель в чашке, но
Кипелов, вначале смеявшийся с остальными, начал ловить себя на
мысли, что обилие этих гротескных сценок раздражает.
Он поднял кубок, глотнул терпкого
вина, взглянул в глубину алого напитка — и именно в этот момент зал
вдруг затих.
Настольный колокол прозвучал в третий
раз, разнося под сводами тонкий, но отчётливый звон. Зал вновь
замер. Музыка смолкла, точно порвалась нить натянутой арфы.
Скоморохи застыли в гротескных позах, один даже так и остался
стоять на одной ноге, не решаясь опустить вторую. Все головы
повернулись к царскому столу.
Царь Иван IV сидел, как прежде,
величественно и спокойно, его взгляд снова был обращён в сторону
гостей. Он поднялся, взял свой кубок, и, выдержав паузу,
заговорил.
— Есть ли здесь, между нами, герой,
именем коего на днях гремела вся Москва? — голос царя звучал почти
нежно, — Муж, что вызвался против нечисти, явленной прямо на
площади, а затем спас моего лучшего воеводу — князя
Воротынского?
Зал замер. Валерий почувствовал, как
Лукий рядом напрягся и чуть подался вперёд.
— Где здесь Валерий Кипелов?
Голос царя, сказавшего имя, был всё
тем же — без угрозы, без раздражения, но, как показалось Валерию, в
этом спокойствии жила опасность. Кипелов решительно встал, шагнул
вперёд и, поклонившись, громко произнёс:
— Здесь, государь. Для меня великая
честь быть на пиру и предстать пред тобой!
Царь внимательно взглянул на него.
Несколько мгновений молчал. Затем, поставив кубок, сказал:
— Говорят, ты спас державу от демона,
переродившегося мертвеца. Говорят, ты изгнал его с площади, пред
народом и служилыми людьми. Заслуга твоя велика, да не всё ясно
мне, Валерий.
Кипелов почувствовал, как исчезает
лёгкость из его спины.
— Я, — продолжал царь, — человек
учёный. Знаю, что есть древние сказания о землях, которых уж нет.
Ты, — тут царь чуть наклонился вперёд, — сказал толпе, что пришёл
из страны Гипербореи. А ведь, по науке, сей земли давно уж нет на
карте мира. Сгинула она, либо не была вовсе.