В зале повисла мёртвая тишина. Лукий,
сидящий рядом, побледнел. Валерий чувствовал, как каждый взгляд,
как игла, впивается в него. Он понимал, что дело принимает
наихудший оборот: Иван IV уличил его во лжи, очень глупой,
необдуманно сказанной лжи.
Царь продолжал:
— Слова твои мне были доложены. Они
мне запомнились, и я велел разузнать: кто ты, откуда. Мои люди
нашли одного крестьянина, зовут его Фёдором. Он подвозил тебя до
Москвы, дал тебе козью шкуру. Хороший мужик. По его словам, ты
представился певцом и скоморохом.
Царь сделал паузу, навёл на Валерия
свой пронзительный взор:
— Так ли это?
Валерий выпрямился, посмотрел прямо в
глаза царю и произнёс:
— Так, государь. Я и вправду певец. У
нас, в краях моих, люди знают меня по голосу и песне.
Новая пауза. Царь будто бы
раздумывал, но потом неожиданно улыбнулся:
— У каждого свои причины лгать о
происхождении. Кто-то кручинится, убегая от разрушительных войн, а
кто-то опасается назвать края, которые на Руси считают вражескими.
Ложь во спасение простительна. Твои заслуги перед нашей державой
велики, и не мне хулить тебя за мелкий обман. Однако есть сказанное
тобой, которое я проверю. Если ты известный певец, тогда спой нам
добрую песню из твоих краёв. Порадуй гостей, уважь их!
Царь резко махнул рукой в сторону
сцены:
— Музыканты мои — не из простых. Они
подхватят любую мелодию. И пусть на пиру станет веселее!
Иван IV сел, и в его глазах сверкнуло
нечто неуловимое — игра? Испытание? Или просто забава царская?
— С радостью, Государь! — произнёс
Кипелов с притворной уверенностью, и, сделав шаг вперёд,
приготовился исполнить свою роль до конца.
Музыканты уже вскинули инструменты,
замерев в ожидании первых слов. Валерий вышел на середину
безмолвного зала. Даже свечи, казалось, замерли, не мерцая. Время
застыло. Валерий медленно двинулся вперёд, и каждый шаг по каменным
плитам казался ему метрономом, отбивающим секунды его жизни. Вполне
возможно, одни из последних секунд. Перед Кипеловым была сцена,
такая близкая и одновременно недосягаемая, где его уже ожидали
музыканты. Они молчаливо смотрели на приближающегося человека,
который должен был или победить, или кануть в небытие.
«Что же спеть?» — лихорадочно думал
Валерий, преодолевая зал под внимательными взглядами гостей. В
голове звучали мелодии, меняя друг друга с головокружительной
быстротой. «Ой, то не вечер»? Песня хорошая, пронзительная, но
вдруг она покажется царю тоскливой? А «Не для меня»? Она о горькой
доле — хороша, но тоже неуместна для веселья.