На самом краю колокольной звонницы,
слегка покачиваясь, стоял Никитка. Тот самый Никитка, простой, но
увлечённый мальчишка-ремесленник. За спиной его было закреплено
нечто, что ещё недавно казалось лишь детской забавой: крылья,
теперь значительно усовершенствованные, дополненные широким хвостом
из того же самого шёлка. Поняв безумную затею мальчика, Валерий
почувствовал неподдельный ужас.
Он отчётливо видел, как Никитка
глубоко дышит, собираясь с духом, готовясь испытать своё творение в
полной мере. Валерий схватился за голову, осознавая свою невольную
роль в этой истории. Он ведь просто набросал эскиз хвоста на стене,
не ожидая, что сорванец решится испытать его именно здесь, на
высочайшей точке Александровской слободы. Он думал, что мальчишка
будет просто играть — прыгать с низких сараев, с собственной
лачуги, в конце концов! Ох уж эти подростки! Если нырять, то в
Марианскую впадину, если прыгать, то с небоскрёба!
Это был не блеф. Глаза Никитки горели
уверенностью, беззаветной верой в своё творение. Он расправил
плечи, отчаянно глядя в небесную даль, явно готовясь стать её
частью. Из толпы вдруг раздался крик, отчаянный и жалобный:
— Никитушка! Не глупи! Люк отопри и
спустись, Бога ради! — Женщина, тучная и запыхавшаяся,
протискивалась сквозь людскую массу, умоляя мальчишку одуматься.
Валерий узнал её — это была мать Никитки, та самая, что не так
давно пыталась отобрать у сына дорогой шёлк.
— Не бойся, матушка! — дерзко крикнул
Никитка в ответ, голос его был звонким и уверенным, — У меня всё
получится! Полечу на зло тоске, на зло надоевшим одинаковым дням,
на зло всем глупым завистникам с рынку! Пусть знают, что так можно!
Пусть видят, что я был прав!
Валерий рванулся к колокольне,
преодолевая толпу, стремясь успеть, пытаясь предотвратить эту
безумную затею, но было уже слишком поздно. Никитка резко
оттолкнулся от края, бросаясь вперёд, навстречу ветру и судьбе.
Толпа ахнула, кто-то закрыл глаза,
кто-то молитвенно заломил руки. Валерий же смотрел, не смея
моргнуть, не дыша, поражённый чудом, разворачивающимся перед ним.
Никитка не падал. Конструкция держала его, уверенно скользила по
воздуху, планировала, унося мальчика прочь за крепостную стену,
вдаль, за пределы крепости.
Толпа взорвалась ликованием,
приветствуя невероятный исход. Лишь мать Никитки продолжала стоять,
охваченная ужасом, зажав руками рот. Валерий шумно выдохнул, только
сейчас осознав, что всё это время не смел дышать.