Все же вчера Кайлену этого не хватило, он сейчас очень явственно
ощущал. И еще — что здесь, с Марией, даже лучше, чем вчера,
невзирая на то, что там все было пронизано древней магией холмов.
Зато здесь и с ней он хотел сейчас быть целиком и полностью, а это
для успешных ритуалов плодородия, возможно, важнее всего
остального.
И еще она была прекрасна. И этим запахом ромашки и череды от
длинных каштановых локонов. И своей совсем не аристократической
ширококостностью — свидетельством того, как крепко она стоит на
земле, вырастает прямо из нее, будто молодое крепкое деревце. И
своим трепетным смущением при других, и своей откровенной пылкостью
с ним наедине — такой сильной, что от нее бы, пожалуй, можно было
поджечь позабытую ими керосинку.
Кайлен искренне восхищался каждой женщиной, которая привлекла
его внимание, не важно, оказывались они в итоге в одной кровати или
нет. Он восхищался Эйлин, которая держала с ним дистанцию
тщательнее, чем солдаты в парадном строю — потому что она считала,
что главе Надзора Кронебурга не следует путать служебное с личным
ни при каких обстоятельствах. Он восхищался Надой, липовской
дворянкой, замученной до полусмерти своим мужем-алкоголиком. Когда
тот все-таки умер, свалившись с крыльца собственного дома и свернув
шею, у нее даже сил этому обрадоваться толком не было.
Фаркаш некоторое время подозревал Наду в том, что она его сама
со ступенек столкнула, но Кайлен его заверил, что она была на это
просто неспособна: на такое требуются хоть какие-то воля и
решимость, которых у Нады вовсе не осталось. Худая и какая-то
посеревшая, будто выцветшая, она последовательно посещала все
приличествующие кронебуржским дворянам мероприятия, шурша черным
траурным платьем, и тихо незаметно сидела там в углу. Выделялись в
ее внешности только огромные светло-серые печальные глаза на
изможденном лице. Кайлен тщательно ухаживал за ней каждый раз,
когда они встречались, она каждый раз делала вид, что не замечает
этого и принимает за обыкновенную вежливость.
— Что ты в ней только нашел? — как-то раз спросил его Вирджилиу,
молодой румельский дворянин, наследник хорошего состояния и большой
любитель светского веселья. — Вокруг множество красавиц, еще и
помоложе.
— Не бывает некрасивых женщин, Вирджилиу, — серьезно сказал ему
Кайлен. — Бывают только несчастные.