Кайлен не стал слишком уж сильно выпендриваться, изображая
сложные ритуальные действия, как он обычно делал, чтобы скрывать
настоящее колдовство. Только немного, чтобы Пакт не нарушать: ему
очень хотелось, чтобы Мунтяну полюбовался, как выглядит магия на
самом деле. Зачастую — очень просто и незаметно, ровно поэтому
сержант ее и не замечал никогда.
На прощание Кайлен посоветовал надрать юной особе уши, чтобы
приворотами не баловалась. Вняли или нет его совету Мунтяну и
родители девицы, он не выяснял. Однако был совершенно уверен, что с
кузиной сержант поговорил и что-то из этого разговора вынес,
поскольку все шуточки и ворчание насчет колдовства с тех пор
прекратились, будто их и не было никогда.
Однако Мунтяну Кайлена просто раздражал, а вот на Василя он
сейчас был зол всерьез. Других липовцев среди лесорубов не
водилось, а это была именно липовская легенда — о том, что у вилы,
природного духа, можно отобрать крылья и так на ней жениться. И
Кайлен мог бы снова в чем-нибудь заподозрить Горана, если бы не
поговорил с лесорубами и не почуял, что от него что-то
скрывают.
Он сразу не уличил Василя во вранье исключительно потому, что
нежелание говорить про вилу у того было совершенно искренним и
очень сильным. Но, сопоставив факты, Кайлен наконец заметил под
напускным возмущением страх. И все понял. Крыльев в доме лесорубов,
впрочем, не было. Даже если их сам Василь забрал, он мог решить,
что прятать их там — неудачная идея, и отдать кому-нибудь на
хранение. Матея вила задрала возле самой околицы, а если бы крылья
остались в лесу, она бы к деревне просто не пошла. Так что крылья
были там, у кого-то из оставшейся в живых пятерки: будь они у
покойников, уже вернулись бы к хозяйке. Ровно поэтому вила убивала
в первую очередь не лесорубов, а тех, кто к ним из деревни шлялся.
Хотя все двенадцать человек с вырубки тоже были прямыми кандидатами
в окровавленные трупы, хотя бы из-за спиленного дерева.
— Что ты из небесного железа делал? — с порога спросил Кайлен,
вбежав в кузницу. Успокоиться по дороге до деревни он, конечно,
успел, но не очень сильно.
— Амулет… — озадаченно нахмурившись, ответил Горан. — И нож
еще.
— Кому нож продал?
— Никому я его не продавал, тут у меня лежит.
— Показывай!
Горан, хмурясь все сильнее, достал с полки деревянную шкатулку,
откинул крышку, развернул лежащую внутри тряпицу и громко
воскликнул: