Кайлен весело усмехнулся и повторил свое требование:
— Выходи, положи крылья вот сюда, на снег — и ступай домой. Это
очень просто. И совершенно безопасно.
— А чего опасно? — не удержался от вопроса Исидор.
— Лезть туда, где не понимаешь ничего, — немедля ответил Кайлен.
— А еще — красть. Что крылья из леса, что ножи из кузницы. Очень
вредно и опасно.
— Да я же… — начал было Санду, но осекся.
— Нож Горану можешь завтра вернуть, — разрешил ему Кайлен.
— А меня в тюрьму потом посадят?.. — жалобно спросил Санду.
— Если перед Гораном как следует извинишься и он согласится на
тебя заявление не подавать — может, и не посадят.
На самом деле, разумеется, человеческая тюрьма Санду за кражу
артефакта совершенно не грозила: если можно не объяснять в людском
суде вещи, связанные с колдовством, все в Надзоре предпочтут не
объяснять. И Фаркаш в числе первых, невзирая на то, что он —
капитан полиции.
Зато Санду грозило разбирательство о непреднамеренном нарушении
Пакта, с неопределенными результатами, на которые могло повлиять
все что угодно, включая расположение духа Его Величества Правителя
холмов Семиграда. Про остальных почти наверняка решат, что
несколько деревенских парней и лесорубов, видевших в лесу «бабу с
крыльями» — не великая проблема. В конце концов, стрыгоев и
корриганов тоже многие видели и обошлись без подписания Пакта. А
вот Санду вполне могли вменить сознательное применение подпактной
магии, причем с нанесением значительного ущерба… И тогда тюрьма его
все-таки ожидала. Только не у людей, а у эс ши.
Санду осторожно, боком, выполз из-за спины Исидора, медленно
положил крылья на землю, а потом резко припустил прочь, будто за
ним собаки гнались.
— Ты тоже в дом ступай, — велел Исидору Кайлен. — И спать
ложись.
Упрашивать его не пришлось: он, хоть и не побежал, зашагал прочь
торопливо и вскоре скрылся за углом.
— Ионел, иди сюда, — позвал Кайлен. — Посмотри, пока возможность
есть… Потом, может, и не доведется больше.
Он осторожно развернул грубую ткань, и из-под нее разлилось
тихое искрящееся белое сияние. Крылья вилы состояли не из перьев, а
из плотно, одна к другой, сложенных тисовых веток совершенно
невероятного светлого серебристо-серого оттенка. И светились.
— Матерь Божья… — ахнул Ионел.
— Красивые? — улыбнувшись, спросил Кайлен.