— У-у-урс, — протянула Шадал так низко, что у Йоранара не
возникло сомнений: между ними было что-то особенное. Если у духов
такое вообще случается.
— Столько лет прошло, а смерть Хранителя Жизни до сих пор меняет
мир вокруг, — протянула Шадал задумчиво. — Изменения — страшная
сила, сноходец. Тот, кто владеет их тайной, владеет судьбой. Вот
почему Атракс, знающий о времени и изменениях все, стоит над всеми
нами.
Йоранар затих. Она говорила туманнее, чем утро в горах. Почему?
О чем? Хранящая Тайны, Паучиха, Смертный Шепот — подчас
искусительный, подчас подстрекающий, — Плясунья, что дергает за
ниточки, заставляя остальных оказаться в ее пляске… У Шадал было
больше имен, чем у любого другого духа, и ее справедливо
побаивались все. Так почему сейчас ему совсем не было страшно?
— Все решения ведут к переменам, Йоранар. Какие-то изменения
наступают сразу, их видно и слышно. Другие остаются незримыми и
настигают спустя годы. Они приходят из темноты и пронзают насмерть,
если ничего не предпринять. — Шадал обвернулась вокруг даларца
мягким дымчатым телом, как поволокой, заставляя сноходца
вздрогнуть. Затем отстранилась и зависла вверху под потолком. Ее
глаза заполыхали изумрудным огнем. — Много лет назад…
Даларец вскинул голову, не слушая:
— Хватит уходить от ответов и вспоминать прошлое! В прошлый раз
ты сказала, я должен что-то предотвратить, перебить крыс. Но этого
мало, чтобы разобраться хоть в чем-то! Разве то, что я здесь, не
доказы…
Йор запнулся.
Где — здесь? Когда — сейчас?
И почему его тело недвижно и тяжело, как камень? Это бесконечно
дурной знак, не так ли?
Так, осознал Йоранар. И вспомнил.
Несколько месяцев назад ему
прислали весть, что в родном оплоте пропадают даларцы. Йор покинул
столицу, где обитал в последние годы, и поехал к Атан’ванну, брату
покойного отца и правителю оплота Каменный Медведь. Он сказал, что
нужно отправить отряды на поиски пропавших, и Атан’ванн уступчиво
согласился. Но шли недели, исчезнувшие соплеменники не находились,
их число лишь росло. Тогда Йор потребовал от дядьки рассказать все,
что тому известно. Атан’ванн говорил уклончиво, настаивал, что
какой-то пагубный дух злоумышляет, натравливая на их оплот чудовищ
— одно страшней другого.
Йор, будучи сноходцем, спорил: нет
в пантеоне такого духа. И, кажется, его прыть раздражала
вождя.