И опять умудрился наш капитан договориться со жрецами. Это насчет похорон. Великий Жрец отдал под могилу самое святое место: возле храма этого. Туземцы даже сами вызывались похоронить Вильяма, но капитан наш вежливенько так отказался. И то сказать: срам-то какой: доброго христианина – да по языческому обряду. Мы службу совершили как положено, по-христиански. Туземцы стоят тихо, почтительно, наблюдают за церемонией. А как стали мы зарывать могилу, тут они и пошли. Кабанчика несут запеченого, кокосы, фрукты разные, цветы… И все это – туда, в яму…
На следующий день снялись мы с якоря и пошли на север. И может, все бы пошло нормально и капитан наш был бы жив, кабы не эта чертова мачта на «Резолюшн». Бог его знает, с чего ей вздумалось треснуть. То ли дерево с самого начала было с гнилью… Так ведь не один год продержалась. И вдруг – хрясь! Обломилась как раз посередине, только паруса зашуршали и опали, как миллион осенних листьев. Всё, приехали. А без фока куда пойдешь? Капитан только головой покачал и отдал приказ возвращаться в Керагегуа Бэй, мачту чинить.
И вновь поставил Кук свою палатку на том же месте, у свежей могилы.
А туземцы… Вроде бы и те же, да совсем не те. Словно подменили их за неделю. Как будто и встречают нас почтительно, и товар на обмен привозят, и на корабли к нам жалуют. Только ни веселья особого, ни радости. И в храме ихнем только одна статуя так и торчит – все тот же бог Ка со свирепой рожей. А главное: наглые стали да вороватые. Так и норовят стырить все, что плохо лежит. Особливо привлекал их металл всевозможный. Стальных ножей да кинжалов у них уже много было. Мало тех, что у нас выменяли, так они наловчились из любых кусков железа ножи делать. Мы у них даже пару старых кинжалов видали. Работа, конечно, топорная. Заметно, что не кованы, а отбиты из чего-то. Откуда – понять не можем, до нас ведь на островах этих никого из европейцев не было. Видать, прибило когда-то к берегу останки затонувшего судна. Вот ножи эти и оказались потом роковыми для друзей наших…
Один туземец ушлым таким оказался – на глазах у нашего кузнеца схватил кузнечные щипцы – и стреканул за борт. Мы быстренько шлюпку – на воду, да и за ним, в погоню. Куда там! Подобрала его большая пирога, причалила в сторонке… Но матросы распалились, на весла налегают, выскочили на берег. Тут подоспели ребята из берегового поста… Словом, крепкая драка разгорелась. Все весла переломали. Слава богу, что вождь их Пареа вмешался. «Едем, – говорит, – к Куки, разбираться». А на чём, коли весел нет? Пареа тут велел островитянам вёсел притащить. Поплыли. Кук встречает возле своей палатки, злой, как сотня дьяволов. Но с Пареа говорит вежливо, без крику… Словом, всё наварованное нам тут же вернули: и щипцы, и зубило, и крышку от котла, и даже картуз боцмана нашего, что стащили с него в драке. А Кук устроил нам всем разнос. Как, мол, могли высадиться без его ведома и побоище устроить! Как смели оставить береговой пост! И поплыл с нами на «Резолюшн», чтоб и там порядок навести…